Рубедо - [18]

— Переходите к делу, баронесса.

— Конечно, ваше высочество, — голос сорвался. Как сухо и душно здесь! Казалось, сам воздух потрескивает, насыщенный грозовым электричеством. Марго хотелось воды, но рука, сжимающая стакан, одеревенела. — Мой муж, барон фон Штейгер… — имя далось с трудом, но с чего начинать разговор, как не с перечисления мужниных заслуг? — Он всю жизнь верно служил во благо Авьенской империи. Дважды награжден Железным Крестом первого класса, из рук самого кайзера.

— Похвально, — заметил кронпринц, отпив из бокала снова. Похоже, его высочество тоже маялся от жары: лоб поблескивал от пота, пальцы то и дело касались жесткого воротника. И что за отметина темнеет на шее? Не след ли засоса? Какая прелесть! — Уверен, — продолжил Спаситель, — ваш муж верный подданный Империи и прекрасный человек.

— Он умер, ваше высочество.

— Мои соболезнования, баронесса.

Ответил машинально, не потрудившись вложить в сказанное и тени сожаления. Не то, чтобы это покоробило Марго, но от Спасителя ожидалось большей чуткости. Она вздохнула и попробовала снова:

— Я пришла, чтобы просить вашей помощи…

Кронпринц отставил бокал. Уголки рта дернулись, над переносицей обозначилась вертикальная складка.

— Мои возможности сильно преувеличены, баронесса, — заговорил он, ощупывая Марго внимательным взглядом, словно одну за другой втыкал в ее лицо раскаленные булавки. — Я Спаситель, но не Христос, и вы должны четко понимать разницу, — а дальше продолжил, как по писаному: — Он — Бог-сын, зачатый непорочно, погибший на распятии и воскресший. Я же смертен и рожден от смертной женщины, только орудие для исполнения воли Господа. И я не умею превращать воду в вино, — тут он снова поморщился, покрутив в пальцах бокал, — ни тем более воскрешать мертвых.

— О, нет, нет! — Марго, наконец, поняла, к чему клонит кронпринц. — Я пришла просить вовсе не о воскрешении! Ваше высочество, — она собралась с духом, подыскивая слова, чтобы перейти к непосредственному делу, — у меня так же есть младший брат. Его имя Родион Зорев, очень умный, богобоязненный и воспитанный мальчик, — Марго говорила все быстрее, боясь, что ее перебьют или остановят. — Студент. Никогда не был замечен ни в чем противозаконном. И, клянусь, он никогда бы… никогда! Не подумал бы выступить против монархии, его императорского величества и вас! Однако, — Марго вздохнула и быстро облизала губы, бокал в ее пальцах сидел, как влитой, — во время вчерашнего обыска публичного дома на Шмерценгассе его арестовали по обвинению в государственной измене.

Сказала и замерла, переводя дух. Кровь горячо билась в висках, сердце грохотало в корсетном панцире, но внешне — Марго осмеливалась надеяться — она оставалась спокойной. Взгляд кронпринца скользнул мимо, и Марго тоже глянула вбок — там висели большие часы, секундная стрелка ползла по циферблату, отщелкивая черные деления — одно за другим.

— Мой брат невиновен, — сказала Марго, почти чувствуя, как нагревается в ее руке бокал. — У него нашли скандальные статейки, но я совершенно уверена, что он не писал их.

— Почему? — в голосе Спасителя ощущалась скука. Взгляд, прикованный к часам, скользил вслед за секундной стрелкой.

— У него не хватило бы ни смелости, ни таланта, — сказала Марго. — К тому же, бумага, на которой эти статьи напечатаны, слишком дорогая, чтобы мы могли позволить ее купить. Ваше высочество, мой брат такой доверчивый! Пылкий! Уверена, настоящему злоумышленнику не стоило труда обвести его вокруг пальца!

— Как, говорите, его имя?

Кронпринц отставил руку с уже опустевшим бокалом, и слуга поспешно, заученным и натренированным движением, наполнил его снова.

— Родион Зорев, — повторила Марго.

— Славийское? — кронпринц отпил из бокала и, вздохнув с явным облегчением, пожал плечами. — Никогда не слышал.

— Возможно, вы вспомните его визуально, ваше высочество. Худощавый, темные волосы, курносый нос, и еще…

— Каким образом я должен вспомнить его, баронесса, — перебил Спаситель, — если ни разу не встречался ни с вами, ни с ним?

Теперь он снова глядел на Марго, и она подметила покрасневшие веки и темные круги под глазами — от стресса? Недосыпа? Ночных гуляний?

«Салон фрау Хаузер — приличное место отдыха для приличных господ», — так сказал он тогда. Марго хорошо запомнила чеканный профиль с породистым, слегка выступающим эттингенским подбородком, не раз виденный ею на монетах и иконах.

— Мы встречались, — сказала она. — Этой ночью в полицейском участке на Бундесштрассе. И вы могли бы вспомнить Родиона, когда были в салоне фрау Хаузер.

— Был где?

Его рука замерла на весу, так и не поднеся бокал к губам. Бросило в жар, и Марго заторопилась, сыпля словами, как горохом:

— О, не волнуйтесь, ваше высочество! Я ни в коей мере не пытаюсь уличить вас в чем-то порочном! В конце концов, вы взрослый мужчина, и нет ничего дурного в том, чтобы время от времени отвлечься от государственных дел! Но речь идет о свободе и добром имени моего брата, а вы, как свидетель, могли бы дать показания, и поэтому…

— Баронесса! — звук его голоса заставил Марго вздрогнуть. Взгляд Спасителя теперь прожигал насквозь, из-под убранных под шляпку волос покатились крупные градины пота, а под ребра толкнулась первая паническая волна. — Вы понимаете, кому и что говорите?