Рубакин. Лоцман книжного моря - [32]

Замечу, что библиофилы игнорировали эту библиотеку: в ней не было редких и ценных книг. Здесь были только книги, учившие народ, звавшие его на борьбу за свои права, за лучшее будущее.

Глава 5 «Дорогой наш самоучитель»

В условиях дореволюционной России через школу книга еще не могла дойти до народа. Во-первых, школами тогда была охвачена очень слабая часть детского и взрослого населения. Во-вторых, преподавание в народных школах было так поставлено, что не могло внушить учащимся интереса к книге. Следовательно, необходимо было внешкольное образование. Но внешкольное образование — это, по существу, прежде всего есть самообразование. И вот именно самообразованию посвятил всю свою деятельность Николай Александрович Рубакин, рано почувствовавший и понявший необходимость его. В этом понимании действительных духовных нужд народа и заключается необыкновенное чутье современности у Рубакина.

В «Этюдах о русской читающей публике» он так прямо и написал: «В силу основных особенностей строя... народное образование в России заменяется самообразованием». Даже само слово «самообразование» было им популяризировано, это понятие было им значительно расширено и углублено.

Конечно, в 80-е годы, в эпоху жесточайшей реакции, не могло быть и речи о создании внешкольных учреждений в помощь самообразованию. Самообразование могло встать только как индивидуальная задача каждого, тянущегося к свету и образованию.

И вот за эту колоссальную работу — за организацию самообразования — взялся Рубакин.

Для руководства делом самообразования, которому Рубакин посвятил всю свою жизнь, он неизбежно должен был быть энциклопедистом. Он был в этом деле одинок. Пропаганда самообразования, помощь ему, классификация книг, авторов и читателей — все это имело целью способствовать самообразованию.

Рубакин строил систему самообразования, исходя не из теоретических представлений о целях самообразования, а из непосредственной практики общения с людьми самых различных категорий. Свой большой труд, вышедший в 1914 году, «Практика самообразования», в котором подводятся итоги многолетней практики, он начинает с того, что показывает, какой огромный человеческий материал служил ему для разработки теории и практики самообразования:

«Перед нами лежит большая пачка писем — более 7000 писем, полученных пишущим эти строки за последние два года из самых разнообразных уголков Российской земли... письма не только из городов, но больше всего из деревень, с фабрик, есть даже письма из казарм... Пишут люди самых разнообразных профессий, состояний и общественных положений и стоящие на различных ступенях образования: телеграфисты, конторщик, учителя и учительницы, доктор, сиделец винной лавки в одной из юго-западных губерний, еврейский мальчик из галантерейного магазина, портнихи, лесные сторожа, прислуга, крестьяне и еще крестьяне; пишет мастеровщина, чиновничество, писаря, приказчики, конторщики, офицеры, псаломщики, священники и т.д. И все более или менее на одну тему, и почти все с большей или меньшей дрожью в голосе и тоном, полным исканий и стремлений и страстного желания выйти из того положения, в котором они стоят по воле «злой судьбы» или «старушки истории», и полные мучительной жажды развернуть, углубить, расширить свою жизнь, сделать ее полнее, глубже, возвышеннее, напряженнее, а значит, и красивее...»

«Все эти тысячи писем получены нами от читателей по поводу наших статей и книг о самообразовании... и читая и перечитывая эти письма, просто диву даешься, видя, какая гигантская и напряженная работа мысли и сознания кипит в настоящее время в глубинах народной души и до какой степени глубоко пустила уже в ней свои широко ветвящиеся корни мысль, для нас, интеллигентов, давно сделавшаяся избитой истиной: один из самых лучших и самых верных способов «сделаться человеком» заключается в том, чтобы раздвинуть свой кругозор, перестать быть узким, иначе говоря, темным, перестать быть намеренно или ненамеренно слепым, поддержать, укрепить, освежить свою житейскую практику живительной влагой, содержащейся в умной, ученой, честной книге, написанной таким писателем, который понимает в жизни побольше и получше, чем он, читатель. Огромное большинство полученных нами писем заключает в себе не что иное, как запросы о том, что читать и за какую книгу прежде всего взяться, и, читая и перечитывая письма, полученные в таком количестве, что на них один человек лишь с большим трудом может ответить, невольно чувствуешь, что душевные переживания тех, кто их писал, неизбежно становятся и вашими, а их горе, недуги, напасти, страдания — вашими собственными страданиями».

Вот эти переживания и эти страдания сотен тысяч читателей и стали переживаниями и страданиями самого Рубакина.

Из слушателей и читателей Рубакина огромное большинство были молодыми. Именно в молодости остро ощущается и недостаток знаний, и горячая жажда их приобрести.

«Работа над самообразованием не так трудна, как кажется, — говорил Рубакин. — Гейне писал: «Тот, кто верой обладает в невозможнейшие вещи, невозможнейшие вещи совершать и сам способен».