Ртуть - [6]
И Хэзел расхохоталась как безумная. Медсестра сделала ей укол сильного успокоительного, после чего девушка уснула. Франсуаза укрыла ее одеялом и ушла.
Когда она уже собиралась незаметно покинуть дом, ее окликнул Капитан:
– Вы уходите, не попрощавшись со мной, мадемуазель?
– Не хотела вас беспокоить.
– Я провожу вас до пристани.
По дороге он спросил, как чувствует себя больная.
– Температура немного упала, но состояние по-прежнему критическое.
– Вы ведь будете приезжать каждый день, правда?
– Конечно.
– Вы должны ее вылечить, понимаете? Во что бы то ни стало.
Франсуаза Шавень вернулась в Нё с таким лицом, какого у нее никогда прежде не видели. Сторонний наблюдатель затруднился бы определить его выражение: в нем были и крайнее возбуждение, и раздумье, и радостное нетерпение, и оторопь.
В больнице одна из коллег сказала ей:
– У тебя вид химика, который вот-вот сделает важное открытие.
– Так оно и есть, – улыбнулась Франсуаза.
По вечерам опекун и его питомица ужинали вдвоем. Молодая девушка, такая разговорчивая с Франсуазой, в присутствии старика сидела, словно воды в рот набрав. Она едва отвечала на вопросы, которые он изредка ей задавал.
– Как ты себя чувствуешь, детка?
– Хорошо.
– Ты приняла лекарство?
– Да.
– Съешь еще кусочек.
– Нет, спасибо.
– Медсестра, по-моему, тебе попалась замечательная. Ты ею довольна?
– Да.
– Она еще и красивая, что тоже неплохо.
– Правда.
После этого они больше не разговаривали. Капитана это не смущало: он любил тишину. Ему и в голову не приходило, что его подопечная ненавидела эти совместные трапезы. Она бы предпочла сидеть голодной в своей комнате, лишь бы не ужинать с ним наедине. Она терпеть не могла, когда он говорил, а когда ел молча, было и того хуже: она сама не могла этого толком объяснить, но почему-то молчание уткнувшегося в тарелку старика пугало ее до смерти.
Иногда после ужина опекун приглашал свою питомицу посидеть с ним в гостиной. Там он показывал ей старые книги, энциклопедии прошлого века и атласы мира, рассказывал о своих странствиях. Иной раз он вспоминал или о морских сражениях с патагонскими пиратами, или о своих приключениях, когда он промышлял контрабандой в Китайском море. Она никогда не знала, сочиняет он или нет, – впрочем, какая разница, ведь его рассказы были необычайно увлекательными. В заключение он говорил:
– А я все еще жив.
Потом он улыбался ей, смотрел на огонь и замолкал. И, как ни странно, такие вечера девушка очень любила.
Лицо Хэзел засияло от счастья. «Вот и вы наконец!» – читалось на нем. Медсестра подумала, что никто еще не встречал ее с такой радостью.
Она сунула девушке в рот термометр. Хватило трех раз, чтобы это стало традицией. В этой пятиминутной церемонии у каждой была своя роль: одна в упор смотрела на другую, а та отводила взгляд. Медсестра снова солгала:
– Тридцать девять. Держится.
– Отлично! Помассируйте меня.
– Потерпите минутку, пожалуйста. Мне понадобится тазик. Где я могу его найти?
– Наверное, в кухне.
– А где она?
– В подвале. Вам придется попросить капитана открыть ее: дверь запирают на ключ. Представляете, сколько там кастрюль, в которых я могу увидеть себя!
Франсуаза отправилась к старику; тот отчего-то замялся:
– Тазик? Это еще зачем?
– Для клизмы.
– Надо же, кто бы мог подумать, что молодая женщина с такими изысканными манерами может прописать клизму. Подождите немного здесь, хорошо?
Минут через десять он поднялся с озабоченным видом:
– Тазика нет. Большая миска вас устроит?
– Конечно.
С явным облегчением он снова спустился в подвал и принес миску из грубого фаянса, не покрытую глазурью. Франсуаза поблагодарила и вернулась в комнату, думая: «Руку даю на отсечение, тазы в доме есть. Зато в такой миске ничего не отражается».
– Зачем вам это? – спросила Хэзел.
– Для клизмы.
– Не надо, пожалуйста, я терпеть этого не могу!
Франсуаза задумалась, а потом сказала:
– Ладно, только если Капитан спросит вас о клизме, не говорите, что я вам ее не делала.
– Хорошо.
– А теперь я на минутку воспользуюсь вашей ванной, можно?
И медсестра скрылась за дверью. Девушка услышала, как потекла вода. Потом Франсуаза вышла и начала ее массировать.
– Знаете, я уже не могу без вашего массажа. Это так приятно.
– Тем лучше, потому что при вашем заболевании это очень полезно.
– Что вы скажете о моей ванной комнате?
– Ничего.
– Да что вы! Я уверена, что вы никогда такой не видели. Ни раковины, ни ванны, ничего, что можно было бы наполнить водой. Струя из кранов льется прямо на пол, он наклонный, и вода попадает через отверстие прямо в сточную трубу. Удобно мыться, ничего не скажешь! Обычно я принимаю душ, только изредка мне милостиво соглашаются принести ванну; я вам говорила, как я ее принимаю. А туалеты-то, они во всем доме одинаковые. Капитан купил их у французских железных дорог: ведь в поездах унитазы устроены так, что в них не задерживается вода. Он даже до этого додумался!
Хэзел тихонько рассмеялась.
– Все эти предосторожности так глупы: у меня нет ни малейшего желания видеть мое лицо. Хотя, в самом деле, если бы не это хитроумное оборудование, я могла бы взглянуть на свое отражение просто по рассеянности. И это было бы для меня так же гибельно, как для Нарцисса, только по причинам прямо противоположным.
Разговоры с незнакомцами добром не кончаются, тем более в романах Нотомб. Сидя в аэропорту в ожидании отложенного рейса, Ангюст вынужден терпеть болтовню докучливого голландца со странным именем Текстор Тексель. Заставить его замолчать можно только одним способом — говорить самому. И Ангюст попадается в эту западню. Оказавшись игрушкой в руках Текселя, он проходит все круги ада.Перевод с французского Игорь Попов и Наталья Попова.
«Словарь имен собственных» – один из самых необычных романов блистательной Амели Нотомб. Состязаясь в построении сюжета с великим мэтром театра абсурда Эженом Ионеско, Нотомб помещает и себя в пространство стилизованного кошмара, как бы призывая читателяне все сочиненное ею понимать буквально. Девочка, носящая редкое и труднопроизносимое имя – Плектруда, появляется на свет при весьма печальных обстоятельствах: ее девятнадцатилетняя мать за месяц до родов застрелила мужа и, родив ребенка в тюрьме, повесилась.
Знаменитый писатель, лауреат Нобелевской премии Претекстат Tax близок к смерти. Старого затворника и человеконенавистника осаждает толпа репортеров в надежде получить эксклюзивное интервью. Но лишь молодой журналистке Нине удается сделать это — а заодно выведать зловещий секрет Таха, спрятанный в его незаконченном романе…
Блистательная Амели Нотомб, бельгийская писательница с мировой известностью, выпускает каждый год по роману. В эту книгу вошли два последних – двадцать девятый и тридцатый по счету, оба отчасти автобиографические. «Аэростаты» – история брюссельской студентки по имени Анж. Взявшись давать уроки литературы выпускнику лицея, она попадает в странную, почти нереальную обстановку богатого особняка, где ее шестнадцатилетнего ученика держат фактически взаперти. Чтение великих книг сближает их. Оба с трудом пытаются найти свое место в современной жизни и чем-то напоминают старинные аэростаты, которыми увлекается влюбленный в свою учительницу подросток.
«Страх и трепет» — самый знаменитый роман бельгийки Амели Нотомб. Он номинировался на Гонкуровскую премию, был удостоен премии Французской академии (Гран-при за лучший роман, 1999) и переведен на десятки языков.В основе книги — реальный факт авторской биографии: окончив университет, Нотомб год проработала в крупной токийской компании. Амели родилась в Японии и теперь возвращается туда как на долгожданную родину, чтобы остаться навсегда. Но попытки соблюдать японские традиции и обычаи всякий раз приводят к неприятностям и оборачиваются жестокими уроками.
Впервые на русском – два новых романа Амели Нотомб.Порой мы подолгу гадаем, откуда в нас та или иная черта, отчего мы поступаем так или иначе. Ключи к разгадке лежат в детстве, раннем детстве. Его события ложатся на дальние полки подсознания и оттуда тайно управляют нашими поступками. Знаменитая французская писательница Амели Нотомб провела свое детство и юность за морями-океанами, в далекой Японии, где ее отец находился на дипломатической службе, и именно эта страна для нее навсегда определила вкус счастья.
Как найти свою Шамбалу?.. Эта книга – роман-размышление о смысле жизни и пособие для тех, кто хочет обрести внутри себя мир добра и любви. В историю швейцарского бизнесмена Штефана, приехавшего в Россию, гармонично вплетается повествование о деде Штефана, Георге, который в свое время покинул Германию и нашел новую родину на Алтае. В жизни героев романа происходят пугающие события, которые в то же время вынуждают их посмотреть на окружающий мир по-новому и переосмыслить библейскую мудрость-притчу о «тесных и широких вратах».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
«Как я стал идиотом» — дебютный роман Мартена Пажа, тридцатилетнего властителя душ и умов сегодняшних молодых французов. Это «путешествие в глупость» поднимает проблемы общие для молодых интеллектуалов его поколения, не умеющих вписаться в «правильную» жизнь. «Ум делает своего обладателя несчастным, одиноким и нищим, — считает герой романа, — тогда как имитация ума приносит бессмертие, растиражированное на газетной бумаге, и восхищение публики, которая верит всему, что читает».В одной из рецензий книги Пажа названы «манифестом детской непосредственности и взрослого цинизма одновременно».
Ник Хорнби (р. 1958) — один из самых читаемых и обласканных критикой современных британских авторов. Сам Хорнби определяет свое творчество, как попытку заполнить пустоту, зияющую между популярным чтивом и литературой для высоколобых".Главный герой романа — обаятельный сибаритствующий холостяк, не привыкший переживать по пустякам. Шикарная квартира, модная машина… и никаких обязательств и проблем. Но неожиданная встреча с мальчиком Маркусом и настоящая любовь в корне меняют жизнь, казалось бы, неисправимого эгоиста.
«Каникулы в коме» – дерзкая и смешная карикатура на современную французскую богему, считающую себя центром Вселенной. На открытие новой дискотеки «Нужники» приглашены лучшие из лучших, сливки общества – артисты, художники, музыканты, топ-модели, дорогие шлюхи, сумасшедшие и дети. Среди приглашенных и Марк Марронье, который в этом безумном мире ищет любовь... и находит – правда, совсем не там, где ожидал.
Роман «99 франков» представляет собой злую сатиру на рекламный бизнес, безжалостно разоблачает этот безумный и полный превратностей мир, в котором все презирают друг друга и так бездарно растрачивается человеческий ресурс…Роман Бегбедера провокационен, написан в духе времени и весьма полемичен. Он стал настоящим событием литературного сезона, а его автор, уволенный накануне публикации из рекламного агентства, покинул мир рекламы, чтобы немедленно войти в мир бестселлеров.