Розы в снегу - [36]
— Курфюрст сделал нам подарок на крестины. Можно взять часть денег и отгородить одну комнату, чтобы у малютки была печка.
— Не только ей нужна печка. Но и ее отцу, и другим детям…
Лютер останавливается у окна, затем поворачивается к жене:
— Ты храбрая женщина, Кэте. «Плодитесь и размножайтесь…» — сказал Господь[36]. Я верю, мы сделали достаточно для того, чтобы наполнить землю. Три крепких парня, две бойкие девочки… И думается мне, Кэте, мы с тобой теперь заживем по-другому.
Колокол смолк. Кэте сложила руки, чтобы помолиться за новорожденную. Затем она заснула.
Кэте распределяет среди сидящих за столом хлеб и свиной смалец. Кое-кто из обедающих, взяв маленькую порцию, невольно смотрит в сторону кухни, из которой доносится заманчивый запах.
Наконец приходит Грета с красным от жара лицом и с дымящимся горшком супа в руках. Все молча наполняют свои тарелки. Стучат ложки, на лицах проступает румянец.
Кэте удовлетворенно оглядывает обедающих. Недовольных нет. Вкусно. В напряженную тишину врываются голоса и смех детей — они едят на кухне. Если малыши слишком уж озорничают, их, ворча, призывает к порядку Доротея, новая кухарка. Гансу разрешено обедать со взрослыми. Он сидит рядом со своим учителем Иеронимусом. Мальчик ест молча, лишь изредка взглядывая на отца, расположившегося во главе стола.
Наконец Лютер с грохотом ставит кружку на стол, легким движением указательного пальца захлопывает ее цинковую крышку и облизывает губы. Глаза друзей устремлены на него, студенты затаили дыхание, кое-кто спешно разложил рядом с собой письменные принадлежности.
— Ну, что сегодня нового, господа?
За столом раздаются вздохи. Кэте доливает в горшок суп и хорошенько его размешивает, чтобы не только тому, кто зачерпнет первым, досталось мясо.
— Кто сегодня возьмет слово?
На этот раз неймется Иеронимусу Веллеру:
— Господин доктор, пожалуйста, объясните еще раз, почему вы (если добрые дела наши не ведут к спасению души) с такой горячностью оспариваете Агриколу[37], который говорит то же самое и даже больше: он утверждает, что о добрых делах наших не следует и проповедовать, ибо каждый человек грешен, спасены же мы не по заслугам нашим, а даром, по благодати Божией, по милости Его?
Кэте еле слышно вздыхает. К чему поднимать эту тему сегодня, в те самые минуты, когда всех ждет второе блюдо: чудесное жаркое из свинины? Сейчас все отложат ложки в сторону и с открытыми ртами будут внимать господину доктору, который опять примется терпеливо объяснять, почему добрые дела надобно делать, хотя к спасению души они и не ведут…
И ему, хозяину стола, достанутся лишь остатки, потому как он в пылу спора забывает о еде…
От невеселых мыслей Катарину отвлекает племянница Эльза — девочка возбужденно делает ей какие-то знаки. Кэте жестом подзывает ее к себе.
— Говорите же простым людям, как и я говорил сильным мира сего: исполняйте долг свой и делайте добрые дела на пользу ближнему своему, но не думайте, что Отец наш Небесный…
Лютер оседлал своего любимого конька и овладел вниманием окружающих. А Кэте тем временем слушает тихий шепот девочки:
— Пойдемте, пойдемте скорее, госпожа доктор, тете Лене плохо. Катарина поднимается по лестнице следом за девочкой — та не идет, а бежит по ступенькам. Когда-то и она так могла… Где твои резвые ноженьки, Кэте? У дверей комнаты тети Лены она останавливается и переводит дыхание.
Пожилая женщина сидит у окна на стуле с высокой спинкой. Голова откинута назад, у нее жар.
— Тетя Лена!
Злой кашель сотрясает высохшее тело больной.
— Надо позвать Августина! Беги, Эльза, скажи Вольфу! И господину доктору!
Кэте садится рядом с тетей и, со страхом вглядываясь в исхудавшее лицо женщины, тихо гладит ее по руке. Магдалена фон Бора с трудом поднимает веки:
— Кэте?
— Да, тетя Лена…
— Стоит ли плакать, дитя? Пришло мое время… Дай мне попить…
Ее дыхание прерывается. Кэте выбегает из комнаты и кричит до тех пор, пока ей не приносят кружку пива. Потом появляется врач. Он натирает мазью грудь больной и пожимает плечами. Магдалена хочет что-то сказать — и не может.
К тому времени, когда наконец приходит Лютер, в комнате Уже сгустились сумерки. После обеда за столом разгорелся спор о смысле десяти заповедей, и он забыл обо всем… Теперь он нерешительно топчется в дверях.
Больная стонет.
Лютер громким голосом обращается к ней:
— Тетя Лена, восход утренней звезды вы увидите уже в Царстве Божием! Что это будет за чудесное пробуждение!
Магдалена не отвечает.
Вновь отворяется дверь. В комнату входит молодая женщина в потертом бархатном платье.
— Сиятельнейшая княгиня требует к себе госпожу Лютер!
Катарина всплескивает руками. Конечно! После обеда нужно было зайти к больной жене курфюрста! Пожилая женщина отказывается есть, если рядом нет Кэте.
— Эльза, останься с тетей Леной и позови меня, если…
Элизабет фон Бранденбург обращает свое костистое иссушенное лицо к Катарине. Рядом с постелью стоит нетронутая еда. Длинные, унизанные перстнями пальцы перебирают край покрывала. Из уголков рта стекает слюна, Кэте вытирает ее платком.
— Она не притронулась к еде, — жалуется служанка. Кэте молча берет в руки ложку.
Немецкий писатель Теодор Крёгер (настоящее имя Бернхард Альтшвагер) был признанным писателем и членом Имперской писательской печатной палаты в Берлине, в 1941 году переехал по состоянию здоровья сначала в Австрию, а в 1946 году в Швейцарию.Он описал свой жизненный опыт в нескольких произведениях. Самого большого успеха Крёгер достиг своим романом «Забытая деревня. Четыре года в Сибири» (первое издание в 1934 году, последнее в 1981 году), где в форме романа, переработав свою биографию, описал от первого лица, как он после начала Первой мировой войны пытался сбежать из России в Германию, был арестован по подозрению в шпионаже и выслан в местечко Никитино по ту сторону железнодорожной станции Ивдель в Сибири.
«Страницы прожитого и пережитого» — так назвал свою книгу Назир Сафаров. И это действительно страницы человеческой жизни, трудной, порой невыносимо грудной, но яркой, полной страстного желания открыть народу путь к свету и счастью.Писатель рассказывает о себе, о своих сверстниках, о людях, которых встретил на пути борьбы. Участник восстания 1916 года в Джизаке, свидетель событий, ознаменовавших рождение нового мира на Востоке, Назир Сафаров правдиво передает атмосферу тех суровых и героических лет, через судьбу мальчика и судьбу его близких показывает формирование нового человека — человека советской эпохи.«Страницы прожитого и пережитого» удостоены республиканской премии имени Хамзы как лучшее произведение узбекской прозы 1968 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
«У чёрного моря» - полудокумент-полувыдумка. В этой книге одесские евреи – вся община и отдельная семья, их судьба и война, расцвет и увядание, страх, смех, горечь и надежда… Книга родилась из желания воздать должное тем, кто выручал евреев в смертельную для них пору оккупации. За годы работы тема расширилась, повествование растеклось от необходимости вглядеться в лик Одессы и лица одесситов. Книжка стала пухлой. А главной целью её остаётся первоначальное: помянуть благодарно всех, спасавших или помогших спасению, чьи имена всплыли, когда ворошил я свидетельства тех дней.
Второе издание. Воспоминания непосредственного свидетеля и участника описываемых событий.Г. Зотов родился в 1926 году в семье русских эмигрантов в Венгрии. В 1929 году семья переехала во Францию. Далее судьба автора сложилась как складывались непростые судьбы эмигрантов в период предвоенный, второй мировой войны и после неё. Будучи воспитанным в непримиримом антикоммунистическом духе. Г. Зотов воевал на стороне немцев против коммунистической России, к концу войны оказался 8 Германии, скрывался там под вымышленной фамилией после разгрома немцев, женился на девушке из СССР, вывезенной немцами на работу в Германии и, в конце концов, оказался репатриированным в Россию, которой он не знал и в любви к которой воспитывался всю жизнь.В предлагаемой книге автор искренне и непредвзято рассказывает о своих злоключениях в СССР, которые кончились его спасением, но потерей жены и ребёнка.