Розы в снегу - [37]
— Приподнимите ее! — приказывает она слугам. Княгиня позволяет приподнять себя. Безволие и безразличие написаны на ее лице. Кэте тихонько гладит ей руку.
— Ваше сиятельство, отведайте моего супчика! Как малого ребенка, кормит она пожилую женщину с ложки, дает ей хлеба, подносит к губам кубок с вином. Затем приказывает принести теплую воду и моет больную. После чего возвращается к тете Лене. Наступает ночь. Дом постепенно погружается в тишину. В саду и в темнеющем у реки лесу кричат ночные птицы. Тело больной то и дело сотрясают приступы кашля. Кэте держит тетю за руку, вытирает ей пот со лба и время от времени поит ее травяным настоем.
Перед самым рассветом обе женщины на короткое время засыпают.
Но вот петух торжественно возвестил о восходе солнца — Кэте испуганно вскакивает.
Тетя Лена лежит без движения. Она дышит тихо, но спокойно — кажется, боль отпустила ее. И вдруг, вздрогнув всем телом, вскакивает, как подброшенная: опять началось удушье.
Агония длится долго. Катарина зовет на помощь, но ее не слышат. Наконец умирающая откидывается на подушки. Мало-помалу ее лицо принимает спокойное выражение, дыхание становится прерывистым, а затем и вовсе исчезает…
Кэте молча смотрит на освещенное солнцем лицо покойной, потом встает и закрывает ей глаза.
— Requiem aeternam dona eis… Дай же им вечный покой, Господи, и свет вечный да осияет их…
И пока ее губы шептали слова старой полузабытой молитвы, привиделась Катарине такая картина: дверь, ведущая во внутренний сад монастыря Мариентрон, отворилась, и из нее вышла монахиня в белом одеянии и протянула Кэте кувшин с целебным настоем для больного ребенка.
— Тетя Лена!
Слезы оставляют на платье покойной крохотные пятнышки.
Пробуждается Черный монастырь, возобновляется обычная жизнь дома. Кэте оправляет платье и надевает на голову чепец. Слышно, как кричат дети.
Немного погодя прибывает гонец. Катарина видит из окна, как к нему направляется муж. В руках у Лютера исписанный лист. Кэте медленно спускается во двор.
— Тетя Лена умерла.
Лютер читает. Поднимает голову и смотрит на жену:
— Она на небе, с Отцом нашим Небесным. Я хотел бы, чтобы и мы уже были там.
И вновь погружается в чтение.
Кэте возвращается в дом. И плачет на кухне вместе с детьми, пока не входит Лютер.
— Надо покормить гонца.
— Откуда он?
— От княгини фон Анхальт. Она хочет навестить мать.
— Нет, господин доктор, нет! — Голос Кэте становится высоким и резким.
— Она пишет, что прибудет с небольшой свитой. Кэте, мы не можем обидеть княгиню.
— Это просто невозможно, господин доктор. В монастыре нет ни одной свободной комнаты. Где мы поместим княгиню? Может, в конюшне? А ее людей отправим в свинарник? Прикажете выкинуть вон студентов или ваши книги, господин доктор? Из жалости к старой княгине, а также потому, что она осталась верна новому учению, я приняла ее и ухаживаю за ней, как за собственной матерью. А теперь прикажете кормить еще и свиту ее дочери?
Да они носы воротят от моей стряпни — господское брюхо, по их разумению, нуждается в лучшей пище, чем та, которую едим мы и наши дети. А теперь и еще высокородная дама собственной персоной! Нет, господин доктор, я этого не допущу!
Пауль и Маргарете с плачем цепляются за юбку матери. Мартин залезает под стол. Лютер беспомощно стоит посреди кухни, оглядывается:
— А где же тетя Лена?
Наступает тишина. Кэте закрыла лицо ладонями, ее плечи вздрагивают от рыданий.
Лютер скатывает бумагу в свиток.
— Я напишу, что мы не можем их принять. Хватит плакать, Кэте! Дай посыльному кружку пива. Да перестань же! Этот вой просто невыносим.
Он прогоняет детей из кухни, гладит жену по плечам и затем тяжело поднимается в свой кабинет.
— На церковном кладбище, рядом с рынком, нет покоя усопшим, — говорит Лютер. Там больше шума, чем в приемной дворца.
Тетю Лену похоронили на новом кладбище за воротами Элстертор, недалеко от Элизабет.
Несколько дней спустя Катарина, держа маленькую Маргарете за руку, идет к свиному рынку. Домашний пес Телпель с лаем бежит рядом. Кэте задумалась и мало кого замечает. Неподалеку от церкви путь ей преграждает Барбара Кранах.
— Я вижу, госпожа доктор, вы зазнались!
— Барбара!
Супруга богатого художника, ставшего к тому же бургомистром, как всегда, одета роскошно. Две служанки несут за ней корзины с товарами. Но на лице гордячки Барбары Нет ни кровинки.
Кэте ставит корзину на землю и протягивает подруге руки.
— Как дела, Барбара?
Барбара властным жестом отсылает служанок домой.
— С тех пор как пришли известия из Болоньи… — она прижимает к лицу платок, — я не могу больше спать, Кэте. Все тот же сон… Я вижу его лежащим на соломе в каком-то убогом жилище. Мой сын! А мастер… По ночам он бродит по дому и зовет: «Ганс! Ганс!» — как будто можно этим призывом вернуть сына к жизни. Он в ссоре с Богом…
Маргарете и Телпель носятся вокруг женщин. Девочка хохочет, собака заливается лаем.
— Не кричи, Марушель, — одергивает дочку Кэте.
— Он не сможет смириться с тем, что у него отняли первенца…
— Я не отпущу моих сыновей, пусть хоть все они на меня ополчатся, — Кэте крепко хватает расшалившуюся дочку за руку.
— Ты не сможешь их удержать.
Немецкий писатель Теодор Крёгер (настоящее имя Бернхард Альтшвагер) был признанным писателем и членом Имперской писательской печатной палаты в Берлине, в 1941 году переехал по состоянию здоровья сначала в Австрию, а в 1946 году в Швейцарию.Он описал свой жизненный опыт в нескольких произведениях. Самого большого успеха Крёгер достиг своим романом «Забытая деревня. Четыре года в Сибири» (первое издание в 1934 году, последнее в 1981 году), где в форме романа, переработав свою биографию, описал от первого лица, как он после начала Первой мировой войны пытался сбежать из России в Германию, был арестован по подозрению в шпионаже и выслан в местечко Никитино по ту сторону железнодорожной станции Ивдель в Сибири.
«Страницы прожитого и пережитого» — так назвал свою книгу Назир Сафаров. И это действительно страницы человеческой жизни, трудной, порой невыносимо грудной, но яркой, полной страстного желания открыть народу путь к свету и счастью.Писатель рассказывает о себе, о своих сверстниках, о людях, которых встретил на пути борьбы. Участник восстания 1916 года в Джизаке, свидетель событий, ознаменовавших рождение нового мира на Востоке, Назир Сафаров правдиво передает атмосферу тех суровых и героических лет, через судьбу мальчика и судьбу его близких показывает формирование нового человека — человека советской эпохи.«Страницы прожитого и пережитого» удостоены республиканской премии имени Хамзы как лучшее произведение узбекской прозы 1968 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
«У чёрного моря» - полудокумент-полувыдумка. В этой книге одесские евреи – вся община и отдельная семья, их судьба и война, расцвет и увядание, страх, смех, горечь и надежда… Книга родилась из желания воздать должное тем, кто выручал евреев в смертельную для них пору оккупации. За годы работы тема расширилась, повествование растеклось от необходимости вглядеться в лик Одессы и лица одесситов. Книжка стала пухлой. А главной целью её остаётся первоначальное: помянуть благодарно всех, спасавших или помогших спасению, чьи имена всплыли, когда ворошил я свидетельства тех дней.
Второе издание. Воспоминания непосредственного свидетеля и участника описываемых событий.Г. Зотов родился в 1926 году в семье русских эмигрантов в Венгрии. В 1929 году семья переехала во Францию. Далее судьба автора сложилась как складывались непростые судьбы эмигрантов в период предвоенный, второй мировой войны и после неё. Будучи воспитанным в непримиримом антикоммунистическом духе. Г. Зотов воевал на стороне немцев против коммунистической России, к концу войны оказался 8 Германии, скрывался там под вымышленной фамилией после разгрома немцев, женился на девушке из СССР, вывезенной немцами на работу в Германии и, в конце концов, оказался репатриированным в Россию, которой он не знал и в любви к которой воспитывался всю жизнь.В предлагаемой книге автор искренне и непредвзято рассказывает о своих злоключениях в СССР, которые кончились его спасением, но потерей жены и ребёнка.