Розы для Молли - [23]

— Что?

Джейкоб улыбнулся и кивнул в сторону оркестра, который играл какую-то чувственную мелодию:

— Вы не хотите потанцевать?

Он говорил спокойно, однако по мрачному блеску его глаз Молли решила, что в его объятиях ей грозит опасность.

Но она этого хочет.

— Конечно, — ответила она почти шепотом.

Джейкоб, взяв Молли за руку, повел ее на площадку для танцев.

Контроль — это главное.

Когда Джейкоб положил руки на тонкую талию Молли, ему вдруг показалось, что его контроль над собой становится тонким и хрупким. Не надо было приглашать ее танцевать. Подвергать себя такому искушению. Он же знает, что может сорваться. Поддаться желанию.

Ранить.

Он закрыл глаза, притянул Молли ближе, вдохнул сладкий запах ее волос, похожий на аромат лилий. Она пахнет свежестью. Чистотой.

Он ощущал, как сомнения заставляют ее трепетать. А потом она прижалась к нему, и ее грудь коснулась его груди, волосы — его щеки. Словно шелковистый шепот. Он услышал легкий тихий вздох и понял, что Молли покорилась танцу. Ему.

Он может получить эту женщину, если хочет. Отвести ее наверх, в спальню, неспешно освободить от лавандового шелка, взять ее целиком. Погрузить свое мерзкое «я» в покорное тело. Молли не будет сопротивляться. Не сможет. Потому что она тоже чувствует роковой призыв вожделения.

Как просто. Как замечательно. Но неправильно.

Джейкоб закрыл глаза и попытался призвать на помощь самоконтроль. Свои силы. Сейчас они были нужны ему, как никогда, потому что он не имел права сделать то, что хотел сделать. Женщины в его постели искали, как и он, минутных наслаждений и с легкостью принимали его бездушные условия. Секс был сделкой, взаимовыгодной, лишенной эмоций. Джейкоб никого не мог ранить. Он ничего не давал и ничего не хотел получить.

А вот теперь хочет. Хочет Молли так, как никогда не хотел ни одну женщину. Не только телом. Мыслями. Даже сердцем. Ему нравилось говорить с ней, хотелось рассказать ей все. Молли, с ее интересом и сочувствием, дотягивалась до той мрачной, дикой части его души, которую никто и никогда не видел.

Он мечтал убрать с ее щеки непослушную прядь волос, целовать ее нежные губы, задумчиво сжатые. Джейкоб хотел ее всю, ее тело и разум, пожалуй, даже сердце и душу. Эта мысль внушала ему ужас.

Если он пойдет на поводу у своего желания, тогда то, что случится, будет еще ужаснее, чем все, что он натворил прежде.

Джейкоб примирился с тем, что нанес удар своим братьям и сестре, уехав от них. Но нанести удар Молли он не смел. А это непременно произойдет, если он полюбит ее. Рано или поздно его истинное «я» проявит себя, как в ту ночь, когда Джейкоб поднял руку на своего отца. Он прекратил один кошмар и дал начало другому. Ему не освободиться. Нельзя освободиться от самого себя.

Где же контроль? Джейкоб инстинктивно крепче обнял Молли. Всего один танец. Один танец в людном месте. Это безопасно. Это он может себе позволить.

А потом… Потом он уйдет. Как всегда.

Они не разговаривали. Молли не сомневалась: слова разрушат то, что рождается между ними, растет, набирает силу в этом чувственном танце с привкусом отчаяния. Она не хотела, чтобы это заканчивалось.

Молли прижалась щекой к плечу Джейкоба и вдохнула его запах, его тепло, просто его самого. Он слегка напрягся, удивленный, а потом его пальцы скользнули по изгибу ее бедер, и она словно слилась с ним.

Джейкоб коснулся подбородка Молли и приподнял ее лицо. Ей это показалось совершенно естественным, и она закрыла глаза в ожидании поцелуя.

Это длилось один миг, прекрасный, исполненный надежды. Но…

Джейкоб не поцеловал ее.

Его пальцы остались на подбородке Молли, сухие и холодные. Она увидела в его глазах такую муку, такую борьбу противоречивых чувств, что невольно ахнула.

— Джейкоб, — прошептала она.

Почему он не поцеловал ее? Что его удержало?

Опять контроль?

Молли замерла, когда он наклонил голову и наконец преодолел расстояние между ними. У нее перехватило дыхание. Губы Джейкоба скользили по ее губам, словно изучая это драгоценное место. А потом он прижал Молли к себе еще сильнее, так что их тела стали неделимым целым. Вожделение охватило молодую женщину. Она сжала пальцами виски Джейкоба, не видя, не сознавая ничего, кроме его поцелуя, полного сладости и отчаяния.

Было в этом поцелуе такая боль, такая тоска, что Молли не сомневалась: этот поцелуй — единственное, что у них будет, единственное, что Джейкоб сможет себе позволить. И она крепче обняла его, желая большего, моля о большем.

Джейкоб оборвал поцелуй и, прерывисто дыша, сказал:

— Уже поздно.

И отступил, так что Молли пошатнулась. Но она тут же собралась и расправила плечи, хотя все еще не могла отдышаться после поцелуя.

Молли не решалась заговорить, пока шла с Джейкобом прочь от танцевальной площадки.

Они молчали всю дорогу до номера. Молли чувствовала себя опустошенной. Никаких надежд, никакого будущего…

Почему Джейкоб вдруг остановился? Ведь он должен был догадаться, что сегодня она примет его предложение. Почему? Он хочет ее, она это чувствует. Но что-то, какие-то воспоминания не позволяют ему послушаться своих инстинктов.

Даже на миг.

Молли вошла вслед за Джейкобом в номер. В гостиной горели только настольные лампы, и огромное помещение казалось уютным, интимным.