Розовый слон - [26]

Минут пять все шло хорошо, но тут кто-то неосторожно вздохнул:

— Всем-то, наверное, не хватит…

Сомнения в устах каждого последующего говоруна звучали все громче, превращаясь в убежденность, и вот в конце очереди раздался вопль:

— Так-то всем не хватит!

С этого крика в Бирзгале начались "цыплячьи беспорядки".

Очередь смешалась, будто ее ложкой размешали. Над головой вместо боевых топоров поднялись корзины, и все двинулись штурмовать фургон. Начитавшись в журналах, что вежливость требует, чтобы женщин пропускали всегда первыми, бабы рванули вперед. Они пробивались и плечами, и иными более объемными частями тела, которыми иногда женщины пробиваются в жизни вперед. Только вот беда, тут почти все были женщины… Последствия оказались печальными: цыплят не получал больше никто, они удалялись, теснимые нежными руками, плечами и боками, — фургон откатывался прочь. Алнис, подняв корзину над головой, двинулся вместе с толпой.

— Вы чего толкаетесь! А еще мужчина… — непрестанно стыдили его.

Автофургон вытолкнули на мостовую и перегородили дорогу, — связь между Бирзгале и другими городами республики нарушилась. Продавщицы старались отделаться поскорее от цыплят, отсчитывая их в корзины кому попало.

Тут, запыхавшись, перед мотором машины, где страждущих не было, встал участковый Липлант и закричал:

— На улице торговать запрещено! Прекратить!

Заметив милиционера, продавщицы изнутри прикрыли дверцу. Тут бабы устремились к Липланту:

— Что это за безобразие! Сейчас же наведите порядок! — И начали корзинами колотить по жестяным бокам фургона, как по сковородке.

Липлант вспотел и ослабил узел серого галстука. Алнису до отхода автобуса нужны были цыплята, поэтому и он потребовал:

— Порядок или цыплят!

— Встаньте, пожалуйста, в очередь! — изо всех сил три раза повторил Липлант, зная, что бог любит троицу.

Продавщица заметила Алниса и приветливо на него посмотрела. Алнис, как стрелу подъемного крана, протянул через головы руку с корзиной, в которую было вложено два рубля десять копеек:

— Тридцать петухов!

Рада, что избавляется от петухов, продавщица отсчитывала их быстро. Разгневанные женщины тут же вытолкнули Алниса из очереди, чему тот очень обрадовался, а сами продолжали толкать фургон.

— Опрокинут! — закричали продавщицы. — Милиция!

Что делать? Арестовать кого-нибудь — нет оснований, вот если бы опрокинули… Стрелять в воздух нет смысла, никто же не удирает, а, напротив, именно жмут сюда. Огреть бы дубинкой по… Но боже упаси — здесь ведь жизнь надо прожить. Липлант попытался нежно схватить одну бабу за теплую руку, чтобы выстроить аккуратную очередь.

— Не лапай, не то жене твоей скажу!

И руку пришлось отпустить.

— Почему вы не наводите порядок? — уходя, любезно осведомился Алнис.

— Это… это неорганизованные беспорядки… очень неорганизованные беспорядки… — вздохнул Липлант.

В автобусе, держа на коленях корзину с желтыми пискунами, Алнис размышлял, как бы в Пентес смыть у них с затылков чернильные пятна, чтобы петушков продавать как курочек, ликвидируя таким образом половую дискриминацию и к тому же зарабатывая с каждого цыпленка по двадцать восемь копеек. Итого он возьмет свой дневной заработок…

Бертул в это время в "Белой лилии" пил чашечку натурального кофе. Белой полотняной диадемы на буфетчице сегодня не было, и во всей красоте открывалась перманентная прическа Мерилин Монро.

— Вы так редко бываете… Наверное, не нравится мой кофе… — вздохнула Анни.

— Очень нравится, но боюсь часто обременять вас. — Бертул опасался, как бы за кофе его не приковали цепью к садовой лопате Анни. — К вашим белокурым волосам очень идет эта прическа. Теперь я вспомнил, где я вас раньше видел!

— Не может быть! В Гауяскалнсе я никогда не лечилась.

— На картинах Хильды Вики, помните, эти роскошные женщины с пышным… пышным…

— Обождите, обождите! Все же еще не видели, потому что там эти дамы были голыми… А этого вы пока не видели. — Анни засмеялась так, что Бертул мог понять: если этого еще не случилось, то могло случиться. — Но истина все же такова — я в этом городе была блондинкой еще тогда, когда ни одной белокурой женщины здесь не было. В понедельник я поеду в район, там завезли босоножки на платформе. Вы не проводите меня?

В тех случаях, когда благоразумные, видавшие виды женщины приглашают какого-нибудь опытного мужчину, они сами оплачивают и счета.

— В понедельник я собирался заняться библиотекой..

— Значит, договорились. — По расходам Бертула Анни правильно оценила его и добавила: — Билеты на автобус я куплю заблаговременно.

В доме культуры Бертул прошел пустой зал, вдохновляясь для предстоящей работы. В бухгалтерии Бока подмигнул ему:

— Сам приехал из Ленинграда.

За столом, из-под стекла которого была убрана немецкая дама в купальнике, сидел неулыбающийся Касперьюст. Рубашка та же, смняя потому что синий цвет он считал наиболее подходящим для руководящих работников.

— Ты ничего путного так и не сделал. Чертов Нарбут тоже не показывается. Нужны новые лозунги, рожь поспевает. Где деньги? — Касперьюст угрожающе поднял нож для бумаг, единственную письменную принадлежность на огромном столе.