Розовый слон - [25]

— Еще лучше! Будем слушать музыку, читать стихи. Значит, в принципе договорились. — Скродерен слез со стула и простился.

— Я этого Савария не знаю, но чую, что он хороший человек, ибо отдал мне свои кровные денежки, заработанные на канализационных работах, — рассуждал Бертул, передавая Алнису полученные за парик тридцать рублей.

Затем они обсудили план действия. Алнис прежде всего отправится в село Пентес.

— И смелее ходи из дома в дом, осматривай амбары, дворы и чердаки! Что годится, проси, пусть подарят. Во всех музеях наиболее ценные экспонаты дарственные. Повсюду тебя встретят гостеприимно и предложат кружку молока, потому что ты будешь — крысоловом!

Ошарашенный неожиданным повышением, Алнис напрасно пытался зажечь уже пылающую сигарету.

— Меня в школе учили, что крысиные блохи разносят чуму и что крысы жили еще в Древнем Египте, это все, что я знаю.

— Большего и не нужно знать. Работая в санатории, я вдоволь насмотрелся на крысоловов. Крыс давно уже не ловят кошки, потому что кошки в связи со всеобщим повышением благосостояния обходятся собачьей колбасой. Мы живем в эпоху химизации! Современные крысоловы ходят с портфелем, из которого на чердаках и в погребах оставляют пакетики с крысиным ядом, отравленные семечки для мышей, и собирают необходимые для отчета подписи. Вот тебе пакетики, вот зернышки. — И Бертул указал на коробку из-под обуви в углу ателье, в которой были аккуратно уложены в ряд бумажные пакетики, точно в таких же упаковывают в аптеках порошки от зуда, от остриц и воспаления легких.

— Но тогда… мне надо будет тщательно мыть руки, ведь яды же… — забеспокоился Алнис, ногтями, как пинцетом, приподнимая смертельные пакетики.

— Можешь и вовсе не мыть — где бы я тебе достал яду? В них просо и гречка.

— Но от этого крысы не сдохнут — и я буду мошенником.

— Официальные крысоловы, по существу, тоже мошенники, травят уже десять лет — но разве крысы исчезли?

— Но они официально утверждены.

— На, открой на букву "к" и успокой свою совесть! — Бертул подал ему знакомый красиво переплетенный уголовный кодекс.

— Нет. Слово "крыса" тут вообще отсутствует.

— То-то и оно. Спокойной ночи! Good bye! — Бертул еще полистал немецкий журнал "НБИ". По нему можно было судить, что расклешенные брюки за границей позволяют себе и мужчины в годах.

На следующее утро Алнис отправился в экспедицию. Головной убор — черный котелок — он оставил дома, ибо у деревенских жителей этот наряд мог бы вызвать недоверие к его способностям травить крыс. Что поделаешь — и в наши дни порой еще человека встречают по одежке…

— Неприятности исключены, потому что ты по легенде инструктор четвертого отделения Рижской санэпидемстанции по борьбе с крысами. Это заведение пробует сейчас новую отраву. И главное — денег же ты ни с кого не будешь требовать. Если кто-то захочет двойную порцию и даст тебе что-то, так это ж по доброй воле. Уголовный кодекс направлен только против тех, которые сами требуют денег. — С таким напутствием проводил его Бертул.

Накинув большой рюкзак на голые плечи, Алнис отправился на автовокзал.

До отхода пентесского автобуса оставалось полчаса. Он прошелся по Рижской улице городка. Под кронами сочно-зеленых кленов стояли длинные столы, на которых было выставлено много натюрмортов, отделенных друг от друга весами. Розовая и желтая картошка в корзинках из прутьев, красная редиска с зелеными листьями; их сочный, здоровый вид поддерживали заботливые руки, периодически брызгая на них воду. Тут же теснились утомленные, бледно-зеленые стручки гороха и лениво разлеглись в больших корзинах огурцы. Сверху на это чревоугодие взирали, как разнаряженные актрисы в самых изысканных туалетах, ослепительные гладиолусы. Целое море гладиолусов! Это была первая и последняя публичная выставка этих цветов… На Алниса, как на возможного покупателя и волосато-бородатого шута в высоких сапогах со шнурками, глядело множество любопытных глаз в возрасте от десяти до восьмидесяти лет. Когда Алнис всем приветливо и открыто улыбался, глазевшие сконфуженно отводили глаза, ибо по газетам они знали, что хиппи по всем правилам поведения должен бы притворяться, что никого не замечает, или же показывать язык.

Тут раздался крик "Цыплята!" — и возле столов остановился белый фургон. В открытую дверь видны были уложенные до самого потолка реечные ящики, И все — как покупатели, так и продавцы, схватив свои корзины, бросились к фургону, в одно мгновение создав невероятно аккуратную очередь.

У Алниса мелькнула идея: если так бегут за цыплятами, значит, это дефицит. Дефицит ликвидируют высокими ценами. Высокие цены дают прибыль. Травлю крыс можно объединить еще и с продажей цыплят. Куда положить цыплят? Вот когда пригодился бы черный котелок… Здесь же продавал целый ворох корзинок седой дедушка.

— Сколько? — крикнул Алнис, думая, что каждый пожилой человек должен быть глуховат.

— Для картошки?

— Сколько стоит?

Опасаясь заплатить меньше положенного, ибо обманывать стариков и детей грешно, Алнис схватил корзину, другой рукой сунул старику три рубля и встал в очередь за цыплятами.

— Те, которых затылки помечены синими чернилами, петушки, они по семь копеек штука. Курочки по тридцать пять, — огласила женщина в халате, и началась торговля цыплятами.