Розовый дождь - [4]

Рыжебородый уже подскочил к отцу и, припав на одно колено, как предписывает рыцарский этикет, поцеловал перстень с огромным кроваво-красным рубином на правой руке Короля.

– Это мне ничего не стоило, отец… Но я удивлен, почему ты не воспользовался более современными средствами связи?

Король хмыкнул, не сводя глаз с морды дракона, в глазные отверстия которой были вставлены огромные изумруды, ярко блестевшие при ярком свете утреннего солнца, которые через широкие окна заливали все пространство Залы. Он гладил золотой панцирь чешуи дракона слегка дрожащей рукой и о чем-то думал.

– Мое дело слишком важно, чтобы доверить его визаторам… – наконец, ответил Король. – Встань, сын мой!

Рыжебородый Риккаред встал на ноги, но даже стоя не смел поднять голову, изучая грязные носки своих сапог.

– На тебя и твоего брата поступило много жалоб… – Риккаред побледнел, подобрался, напрягся. – Особенно прискорбно, что жалуются ваши жены, которых вы совсем забросили… И ещё более прискорбно, что жена Роланда, которая раньше души не чаяла в своем муже, теперь стала жаловаться… Ты, с недавнего времени, стал оказывать на него дурное влияние… Он больше проводит время в Кронбурге, у тебя, чем со мной… И меня это не может не беспокоить, сын…

– Не дело жен выносить сор из избы и доносить на мужей! – круглые щеки Риккареда стали пунцовыми.

– Они не доносили, сын… Я читал их мысли! – Король медленно повернулся и ярко-красный камень на его диадеме вспыхнул, как глаз хищного зверя.

Лицо Короля – длинный овал, без бороды, кое-где испещренное глубокими морщинами – сохранило следы прежнего величия. Массивный мужественный подбородок, орлиный с горбинкой нос, черные глаза, смотрящие властно и твердо, сжатые плотно губы – даже сейчас, на склоне лет, это лицо подавляло чужую волю. Риккаред отшатнулся и спрятал глаза.

– Я знаю и твои помыслы, сын… Они исполнены мрака и черной злобы… Мне известно все… – при этой фразе Риккареда затрясло и его румяное полное лицо побледнело, а щеки задрожали. Король выдержал паузу. – За что ты так ненавидишь меня, своего отца? За что ты ненавидишь дела рук моих? За что?.. Всю свою жизнь я трудился во благо своего народа, работал и сражался не покладая своих рук… Посмотри – они все в мозолях и шрамах! – Король скинул мягкие пурпурные перчатки и показал свои руки – действительно, пальцы и ладони были в мозолях, а сами руки – в застарелых шрамах. – Я был избран Королем в 30, сын, на Ронсельванском поле. До этого я был простым пастухом и охотником. Я вставал рано утром, до рассвета, и засыпал задолго после заката. Я каждый день бился на дуэли со смертью, а первые морщины и седина у меня появились в 25. Твою мать я потерял, когда ты только родился… И все это время я мечтал, чтобы мои дети и внуки жили лучше, чем жил я. Чтобы женщины не умирали в родах, а дети не боялись по ночам крысолюдов, чтобы люди не боялись гулять по лесам и рекам и чтобы никто и никогда не знал, что такое голод и болезни… ты знаешь что такое голод, сын? И как умирает зараженный чумой? А я знаю, сын, я знаю! – яростно ударил Король себя в грудь. – Я умирал и от голода и от чумы, когда был ещё юношей! И я видел, как сильные пожирали слабых и матери боялись выпускать своих детей на улицу, чтобы их тоже не сожрали, и я видел, как зараженных чумой выкидывали на улицу умирать в канаве и ни один из родственников не подходил к ним, чтобы проститься! Я видел все это! Я видел!!!

Король внезапно стих, выдержал паузу, а потом смягчился. Он взял сына за плечи и обнял.

– Мои труды близки к завершению, я чувствую это… Вчера ночью мне приснился сон, там был этот дракон, я вновь слышал его проклятье… Я знаю, что скоро умру… Но я умру спокойно. Я оставляю свой народ в несравненно лучшем состоянии, чем я его получил на Ронсельванском поле… И лишь одно не дает мне покоя, лишь одно…

– Что… отец… – прошептал Риккаред.

– Ты… – Король отстранил Риккареда и внимательно посмотрел в его желтые волчьи глаза. – Я не верю тебе и знаю, что ты ненавидишь дела рук моих, ненавидишь наших небесных покровительниц, ненавидишь Триединую Премудрость… Ты шляешься по ночным притонам и развращаешь молодежь и теперь сердце моей Элвин разбито, ибо ты развратил и её любимое исчадие… Ты – хуже чем предатель, ты – РЕНЕГАТ!

В глазах у Риккареда потемнело. Яркий солнечный свет, заливавший залу, померк в его глазах, ему стало не хватать воздуха. Он сделал шаг назад…

– Сегодня юбилей основания Ордена Круглого Стола – потрудись на нем присутствовать, сын… Но на следующий день я провозглашу лишение тебя наследства. Наследником престола будет Роланд, а ты отправишься в изгнание, в Заморье, с отрядом своих приверженцев. Поживешь там среди чудовищ, посражаешься, потрудишься… Может быть тогда ты поймешь, почему я все это затеял, поймешь мою правоту…

Риккаред судорожно сглотнул, но не ответил ничего, мужественно выдержав удар судьбы.

– Впрочем, чтобы подсластить пилюлю тебе – статус принца ты сохранишь навечно, равно как и маркграфа Заморья – это будет твой новый титул. Взять туда, помимо тех, кого обязан, ты сможешь кого угодно и кто согласиться с тобой туда пойти…