Розовый дельфин - [37]

Она тоже была из восьмичасовых людей.

Ее короткое фиолетовое платье состояло только из этого цвета и молнии.

Вызывающе белые руки и ноги были свободны от тканей.

Каждый из длинных ногтей имел сложный рисунок.

У нее были красивые стопы, что исключительная редкость даже у красивых людей. Размашистая прическа с остро отточенными прядями напомнила статую Свободы.

На теле было очень много родинок, в самых разных местах (правда, об этом я узнал гораздо позже).

Она позиционировалась как совершенство.

Дверь распахнулась, и мы оказались лицом к лицу.

– Привет, – сказал я, лишь бы что-то сказать.

– Привет, – отозвалась она, и в ее огромных глазах я увидел себя.

– Не рановато ли для кофе?

– Поздновато, – посмотрела она на часы – большие, но с крошечными стрелками.

У нее была бессонница.

Она оказалась человеком без сна.

Ей удивительно шли тени под глазами.

Голос ее проникал в уши, точно теплое дыхание.

– Мне льстит твой взгляд, – улыбнулась она.

Мы сдвинулись в сторону, дабы не стоять на входе.

А там уже будила дверь новая порция ранних людей.

– Ты такая красивая… – сказал я.

– Ты тоже красивый, – отозвалась она. – Жаль, что мы не можем быть вместе.

– Почему? – Острое длинное лезвие вонзилось в мое сердце.

– Потому что у меня есть другой. – Она медленно двинулась по тротуару.

Об этом я почему-то не подумал и почувствовал себя глупо.

Это было так логично, что она не одна в скучном мире.

– И сейчас ты идешь к нему? – Я двинулся вслед за ней.

– Не знаю. – Она пожала воздушными плечами. – Наверное, он еще спит.

– Вы не живете вместе?

– Живем. – Она смерила меня взглядом.

– Не ночевала дома?

– У меня бессонница. Как стало светать, я пошла попить кофе. Было скучно…

– Я люблю вставать рано, потому что рано утром мир совсем другой.

– Удивительные вещи можно увидеть только утром, – понимающе встретились наши глаза.

– Я не одинок.

– Ты тоже видел что-нибудь необычное?

– Да. – Я обвел взглядом ее прелестно-выпуклый лоб.

– И что же?

– Тебя.

– …

– Мы можем выпить еще кофе. – Я знал: тот, кто встает рано, должен любить кофе.

– Не много ли кофе для утра?

– Если разные сорта, нет.

Она сомневалась.

– Не могу отпустить тебя к нему, – упрямо заявил я и, схватив ее за руку, остановил наше движение. – Тем более, если он спит.

– Хорошо, – отозвалась она, подумав. – Пробуду с тобой час.

Я не возражал.

Час – целых шестьдесят минут, а минута – целых шестьдесят мгновений, а мгновение равно одному событию. Можно успеть многое.

За руку я затащил ее в одно из множественных кафе, которыми полон наш огромный мир.

Мы сели друг напротив друга в глубокие красные кресла, нас разделял прозрачный столик с разметкой для популярной игры – стилит. Официант с закрытыми глазами записал заказ в крохотный блокнот и исчез.

Кроме нас присутствовала еще пара апатичных поутру людей, и единственным движением был замедленный бросок чашки к губам.

Кофе вечен.

Она пристально всматривалась в меня, я видел себя в ее глазах, зубах, ногтях.

– Кажется, ты читаешь мои мысли, – сказал я, чувствуя себя странно под ее тяжелым немигающим взглядом.

– Так и есть, – ухмыльнулась она.

– И что же?

– Узна́ю степень твоей искренности.

– И как?

– Об этом скажу в конце часа. – Она глянула на большие часы. – Через сорок семь минут.

Официант возник из ниоткуда и, дремля на ходу, выгрузил на столик кофе и его запах.

Он был стар, ему было трудно вставать так рано. Он мог бы не работать, общество к тому времени было способно обеспечить вечный отдых даже молодежи. Но ему было скучно, его спутница жизни давно умерла.

Я опять задумался об одиночестве.

Наши чашки были самыми большими в этом кафе, поскольку заказ был сделан одновременно, возможность ложного копирования исключалась. Энергетические глотки́ застремились вниз по телу, две пары глаз внимательно рыскали в пределах друг друга, обжигаясь при пересечении.

– Он тоже красивый? – Странно, но я чувствовал, что ее общество становится мне все дороже. А время на ее руке летело все быстрее.

– Нет, – задумалась она на секунду. – Да.

– Тогда почему?

– Я с ним давно. – Она пожала плечами. – Привыкла.

– Но это же ад, – ужаснулся я. – Привычка.

– Привычка, ад, жизнь, время в моем мировоззрении очень похожи по смыслу. – Восемь утра, два больших кофе с молоком, два половозрелых человека и почти десятиминутное отсутствие скуки.

– Ты забыла скуку, – сказал я.

– В моей жизни скука и время – синонимы. – С каждым глотком глаза ее становились все больше. Я постепенно переставал видеть что-либо, кроме них.

– Во сколько он просыпается?

– К обеду.

– И чем ты занимаешься все это время?

– Скучаю… пью кофе… иногда читаю… иногда курю…

– Иногда?

– Курить постоянно – скучно. Еще одна привычка.

– И сколько лет это длится?

– Пять, семь, десять… Не помню.

– Ты слишком молода, – не поверил я.

– Все слишком одинаково.

– Жуть!

– С чего ты взял, что с тобой будет лучше? – Еще один острый клинок в мой пульсирующий мозг. Наверное, я его заслужил.

– Если не будет, буду спать до обеда…

– А не боишься что-нибудь проспать?

– Тогда ты имеешь право уйти от меня.

– Почему?

– Скучно, – сказал я паузу спустя.

– Хм… – Она озадачилась и даже на миг забыла про кофе.

Пальцевая комбинация, с помощью которой она справлялась с управлением чашкой, была гипнотически идеальна, гармонически эффектна.