Розовая шубка - [24]

Семья оберегала каждый Оленькин шаг.

— Главное, здоровье, остальное приложится.

У других вообще ничего нет, одни потери, а у нас прибавление. Ребенком Бог благословляет, — рассуждала Анюта не без оглядки на общественное мнение в лице соседских кумушек.

Не обращать на них внимания она, сама хорошенькая «кумушка» и общественная деятельница в придачу, не могла, в ее силах было молчать о дочери и тихонько злыдничать о чужих напастях.

В ноябре по округе запестрели объявления. Открывшийся поблизости Американский учебный центр приглашал выпускников средней школы на полугодовые курсы секретарей-делопроизводителей. Заплатив нужную сумму, пришла учиться и Оля Краснова. Сверстники отнеслись к ней с пониманием. Тихий родниковый свет, по-прежнему мерцавший в ее глазах, в группе ощутили как маяк в беспокойной смуте дней, при ней никто не выражался и, конечно, не курили.

Как-то в начале декабря Оле показалось… нет, чепуха, этого не может быть!.. ей показалось, что Дима где-то рядом. Недоверчиво улыбнувшись, она набрала номер его телефона.

— Алло, — ответил мужской простуженный голос.

Оля тихонько положила трубку. Не Дима. А это был Гоша, посланец от Димы, «друг и брат». Оля ощутила его присутствие.

Под Новый год Тарас Никоненко прислал с проводником поезда большую коробку с фруктами, медом и лучшими крымскими соками. В марте собирался явиться и сам, чтобы стать Оле надежной опорой накануне главных событий.

А двадцать пятого января она увидела передачу с Новой Земли. Там, в темноте полярной ночи, под вспышки осветительных ракет шли военные учения. Ей показалось, что она видела Диму, он бежал прямо на танк, упал между гусениц, и обмерзшая махина стальной брони накрыла его собою… Оля вскрикнула. Пока братья неумело вызывали «Скорую помощь» и звонили на работу матери, пока машина добиралась в их дальний район, родившийся ребенок возвестил о себе оглушительным криком. Семимесячный мальчишка орал так, что видавшая виды Анна Николаевна рассмеялась, несмотря на пережитое потрясение.

— Мои дети тоже рождались здоровыми, но такого я еще не слыхала.

Подоспевшие врачи с удовольствием подтвердили ее слова. Малыш был вне опасности. Несмотря на недоношенность, вес его равнялся благополучной норме, глаза смотрели прямо, твердо следили за игрушкой, а обхват пальчиками был крепок, как у обезьянки. Молодую мать и ребенка оставили дома на попечение семьи.

На Олю сошло блаженство, знакомое только женщинам. Велика гора, да забывчива, гласит пословица. Сыночек! Вылитый отец! Отец!.. Набрав осторожненько знакомый номер, она не услышала плохого в голосе его матери. Она ошиблась по телевизору, у Димы все благополучно. Если бы он знал!

Дня через три Анна Николаевна осторожно присела на постель дочери.

— Оленька! Мальчику пора дать имя, крестить, прописывать в квартире. Пусть у него будет наша фамилия, но он вправе иметь свой род со стороны отца. Кто он? Раскрой секрет.

— Это мой ребенок и больше ничей.

— Так не бывает.

— Бывает. Я же не знаю своего отца, — тихо проговорила Оля.

Анна Николаевна молча опустила глаза. Ребенок спал возле Олиной подушки, ручки его в зашитых рукавах теплой цветастой распашонки были закинуты вверх, по обе стороны головы, как любят спать все здоровые дети. Он быстро набирал вес, был подвижен и силен.

— Ты права, мама, извини меня, — вздохнула Оля. — Его отец Дмитрий Соколов, мой одноклассник.

— А-а, — протянула мать. — Тот, что служит на Севере? Ты его любишь?

— Да.

— Сообщишь ему?

— Ни за что.

— А вдруг он обрадуется? Сын ведь!

— Мама, прошу тебя…

Мать сделала вид, что отступилась.

После студенческих каникул, день в день, Оля пришла на курсы. До апреля оставалось два с половиной месяца, ей хотелось закончить обучение. На четыре часа в день с ребенком оставалась няня, пожилая добрая женщина, соседка по дому. Олю встретили поздравлениями. Светловолосая, мягко-стройная, с нежной и свежей, как сливки, кожей, она с каждым днем становилась все привлекательнее. Однокашники было насторожились, но отступились, не подступив.

— С такими не гуляют, на таких женятся.

В первое же утро, как только дочь ушла, Анна Николаевна выдвинула ящик письменного стола, где лежали ее тетради. Адрес Димы был написан на одном из листков, которые Ленка раздавала всем подряд, кого ни встретит. Письмо у Анюты было готово уже давно. Она заклеила его в конверт и для верности отнесла прямо на почту. Незачем повторять ошибки молодости, мальчику нужен отец, мало ли что случится в жизни! Дмитрий Соколов будет хорошим отцом, хотя еще и не знает об этом, а как общественнице ей было известно, что их семью уважают, а по отцу и сыну честь, а родная кровь не шутка… и так далее, многое, многое, что думалось Анюте в приложении к отправленному письму.

Никто и никогда не получает в армии много писем. Раз в неделю пишет мать, раз в месяц какой-нибудь друг, еще реже подруга, если это не жена.

Дни шли, похожие один на другой: строевая подготовка, стрельбы, учения. Армия! Впрочем, Дима уже не скучал на службе. Он стал незаменимым человеком в своей воинской части, ему удавались такие поручения, поездки, каких не смог бы исполнить никто, кроме него, ефрейтора Дмитрия Соколова, своего в доску парня. Он научился неслышно ходить, хранить молчание там, где необходимо, ему были известны такие вещи, за которые дорого дало бы начальство. Он освоил приемы десантника, выполнил норму, имел право на краповый берет. Он стал взрослым мужчиной, знающим разные стороны жизни. Казалось, уже ничто не может ни удивить его, ни поставить в тупик.