– До нас он не доберется, хвала Всевышнему, холм не пострадает. Ветер утих, скоро начнется гроза.
Она раскинула руки, как Иисус на кресте, и несколько раз громко вскрикнула. Крики ее были хриплыми, долгими, они вторили вою шакалов, потревоженных пожаром. Мурад бросил сигарету и грубо дернул жену за юбку, заставив сесть.
Аиша стояла на перекладине лестницы, ее голова была чуть выше бортика террасы, и она сомневалась, надо ли ей показываться. А то еще начнут ее ругать. Отец все время делает ей замечания, что она ходит за ними по пятам, вмешивается в жизнь взрослых, не знает своего места. Она заметила вдалеке тучу, формой напоминавшую мозг, временами озарявшуюся сиянием и наэлектризованную до предела. Сельма была права. Скоро пойдет дождь, и они будут спасены. Не зря она молилась, ее ангел-хранитель держит слово. Она осторожно перелезла через бортик и потихоньку подошла к Матильде, а та, заметив ее, ничего не сказала. Она прижала голову дочери к своему животу и повернулась к угасающему пожару.
У них на глазах погибал целый мир. Напротив догорали дома французских поселенцев. Огонь пожирал платьица милых воспитанных девочек, шикарные манто их матерей, вместительные шкафы, в глубине которых, обернутые полотном, хранились роскошные наряды – те, что надевают только раз. Обратились в пепел книги, как и другие ценные, унаследованные от предков вещи, которыми их хозяева кичились перед местными. Аиша не могла оторвать взгляда от этого зрелища. Никогда еще их холм не казался ей таким прекрасным. Ей хотелось что-нибудь сказать, рассмеяться или пуститься в пляс, как колдунья-шуафа: бабушка рассказывала, что они бешено кружатся до тех пор, пока не упадут без чувств. Но Аиша ничего не сделала. Она села рядом с отцом и подтянула коленки к груди. «Пусть они горят, – подумала она, – пусть уходят. Пусть сдохнут».
Прежде всего я хотела бы выразить признательность моему редактору Жан-Мари Лаклаветину: без него эта книга никогда не вышла бы в свет. Его доверие, его дружба и увлеченность литературой побуждали меня сочинять страницу за страницей. Я также благодарю Марион Бютель, чей профессионализм и доброе отношение помогали мне находить время для творчества. Моя глубочайшая благодарность историку Хасану Ауриду, Кариму Бухари, профессорам Мустафе Беншеиху и Маати Монджибу: я черпала вдохновение в их трудах, а кроме того, они любезно делились со мной своими знаниями о жизни в Марокко в 1950-е годы. Спасибо Джамалю Бадду за его откровенные беседы и его душевную щедрость. И наконец, хочу от всего сердца поблагодарить моего мужа Антуана, который прощает мою рассеянность, безропотно несет стражу у двери моего кабинета и каждый день доказывает, как сильно он меня любит и как поддерживает.
