Рождество наступает все раньше - [73]

– Посмотрим, – бросил его босс.

А пока что «Цезарь с беконом», прихрамывая, продвигался на Среднем Западе, шел на спад на Северо-Западе и входил в штопор на Юге. Назначение Барри начальником оказалось под вопросом. Как полный идиот, он не выбил у Райнекера повышения зарплаты до запуска брэнда, а теперь отказ ему почти гарантирован.

Когда, поужинав в городе, они вернулись домой и вошли в квартиру, там надрывался телефон. Звонила Карен. Розу, похоже, настолько возмутило часовое ожидание в приемной у врача, что у нее случился приступ неконтролируемой ярости, и ее отправили в больницу.

– Высокое давление и боли в груди, – тихо сказала Карен.

– Боли в груди! – Джастин была далеко, наверное, в ванной. Барри, потеряв дар речи, почувствовал, как что-то дрожит в его собственной груди.

Когда они доехали до дома его матери, было уже почти девять. Роза открыла не сразу, в розовом банном халате и тапочках, она была похожа на себя, только выглядела значительно хуже.

– Ну, если обязательно было заболеть, – начал он, целуя ее в щеку, – то где же, как не на приеме у врача.

Роза села в кресло, положив ноги на журнальный столик. Щиколотки и подъемы стоп у нее были похожи на рельефные географические карты – испещрены частой сетью вен: толстых, синих и выпуклых, тонких, красных и извилистых.

– А что вообще привело тебя к доктору, начнем с этого.

– Мое здоровье, – сказала она с отвращением и взяла чашку чая трясущейся рукой. Когда это у нее начали дрожать руки?

– Я не удивляюсь, что вы рассердились, – успокоила ее Джастин. – Никто не имеет права заставлять вас ждать целый час.

– Может случиться новая забастовка, – осторожно сказала Карен, худая до прозрачности. Она пьет слишком много обезжиренного молока.

– Забастовка, отмена заказа, потерянная при перевозке партия товара, – агрессивно начала перечислять Роза.

Джастин спросила:

– А как ваши планы отойти от дел?

Роза медленно пожала плечами, вся набычившись от раздражения. Без косметики она выглядела ужасающе.

– Почему бы тебе просто не продать фабрику? – спросил Барри.

– Потому что я наконец-то поняла, как ею управлять, – рявкнула она неожиданно громко. – Понимаешь, люди стоят дорого, – она стала перечислять, загибая распухшие пальцы. – Им нужны зарплаты, им нужны медицинские пособия, они уходят на больничный, они говорят по телефону, они крадут ножницы и туалетную бумагу. Они занимают место, теряют время, совершают ошибки. Они бастуют. – Все смотрели на Розу, она поднесла чашку к бледным губам и отпила глоток. – Выгнать ВСЕХ. Вот ответ.

Может, у родителей Барри значительно больше общего, чем различий.

– Ты должен войти в дело, – сказала Карен позже, когда они неслись на полной скорости по улице Рузвельта. Стояла ясная, теплая, восхитительная ночь.

– Ага, и меня примут как племянника-идиота, который вечно везде напортачит, но которого не могут выгнать, потому что он член семьи.

– Я порвала с Карлосом, – объявила Карен с шальным безрассудством, как истинная дочь своего отца.

– Шутишь! – поразился Барри, снижая скорость и входя в полосу медленного движения к Бруклинскому мосту. – Когда?

– Я больше никогда никого не встречу, – заплакала она. – А он найдет себе кого-нибудь за пять минут.

– Мужчины всегда так, – утешила Джастин, передавая ей бумажный платок.

– Я останусь одна до конца жизни, – всхлипывала Карен.

– Ты встретишь кого-нибудь, – заверила Джастин, сунув ей бутылку «Эвиан». – Может быть, не сразу, через некоторое время, и пока тебе будет очень худо. – Она говорила так буднично, что у Барри мороз пошел по коже. – Но другого пути нет.

Он бросил на нее резкий взгляд.

– Почему?

– Я не о тебе говорю, – сказала Джастин. – Расслабься.

Они молчали, пока машина катилась по изгибам моста. Карен держала в руках бутылку и тоскливо смотрела в окно. Он просто не выносил, когда она вела себя, как бедная жертва.

– Ну, так выходи в люди. Сделай что-нибудь. Пойди на какие-нибудь курсы.

– Уже. Семинар в Нью-Йоркском университете по экологическому расизму.

Барри свернул в сторону Кэдмен Плаза.

– По чему?

Она не отрываясь смотрела на Бруклин.

– Ты не поймешь.

– Это уж точно, – усмехнулся он и протянул руку. Джастин взяла его за руку. В зеркало заднего вида он заметил, что Карен отпрянула. Вообще-то, они не обязаны быть несчастными только потому, что ей плохо.

На ее улице на сухих серых газонах стояли потрескавшиеся и разбитые святые, пустые участки были завалены выброшенными автомобильными деталями и мусором.

– Почему бы тебе не выбраться отсюда? – спросил Барри, останавливаясь у облезлой развалюхи-гаража, где жила Карен. – Пожила бы как человек.

– Иди на фиг, – отрезала она, вышла и хлопнула дверью. Она не поблагодарила ни его – за то, что подвез, ни Джастин – за воду, и не попрощалась.

– Мог бы проявить и побольше сочувствия, – упрекнула Джастин. – Ты был не так уж и счастлив, когда оказался в ее положении.

– Ты хочешь сказать, что сейчас я счастлив?

– А разве нет? – удивилась она.

Барри остановил машину, поставил на ручник. Он держал Джастин за руку, разглядывая ее смешные маленькие пальчики, особенно большой, с его квадратным ногтем.