Рождество наступает все раньше - [17]

– Элисон Бараньяк, маньячка из Скотсдейл? – уточнил он.

– Ты ее знаешь?

– По-моему, я с ней встречался.

– Шутишь.

– В Уортоне, очень недолго. – Он махнул рукой. – Не в моем вкусе.

– Я училась с ней в колледже, – объяснила Джастин.

– Так ты училась в Вильямсе, – сказал он, оглядывая ее с ног до головы. – Тогда, слава богу, мне не придется беспокоиться, что ты оглушишь меня во сне дубинкой, – последовала забавная гримаска.

Джастин зачерпнула сметаны вилкой.

– Ешь давай, – сказала она, чтобы сменить тему.

Барри посадил ее к себе на колени. Она села лицом к нему, они целовались и скармливали друг другу кусочки стейка. Она не думала о том, куда это может завести.

– Есть в этом что-то очень приятное. – Она чувствовала себя маленьким ребенком.

– Расскажи мне что-нибудь, – попросил он, переплетая пальцы у нее за спиной. – Расскажи мне о твоей семье.

Она уже засыпала.

– Когда мне было девять, – начала она, – отец слег и не вставал полтора года.

– Боже праведный. Она прижалась к нему.

– Зачем я тебе это сказала? – Она, похоже, совсем потеряла над собой контроль. И ее это даже не волнует.

– Потому что тебя ко мне странным образом влечет, и ты мне доверяешь.

– Да, но почему? – повторила она, потягиваясь.

– Мы вместе побывали на грани между жизнью и смертью, и это приключение нас как-то связало.

– Ага, – она зевнула. – Но ты и до этого показался мне достойным доверия.

– Так ты меня заметила в очереди?

– Заметила, а потом заметила, что ты заметил меня. – Она положила подбородок ему на плечо. – А потом ты притворился, что не смотрел на меня, и я поняла, что что-то случится.

Последовал еще один долгий поцелуй и внимательный, чуть удивленный взгляд улыбающихся черных глаз.

– По-моему я наелся, а ты?

– Тоже. – Она очень устала. Он поднял ее на руки и – без всякого видимого напряжения – отнес в спальню. Положил на кровать и лег рядом.

– Поверить не могу. – Она вытянула здоровую ногу. Захочет ли она рассказывать детям, что легла в постель с их отцом в день знакомства? – Я тебя даже не знаю.

– Знаешь. – Он повернулся к ней.

– Нет, не знаю.

– Ну, я тебя знаю. – Он уткнулся носом ей в живот. – Ты – дама, протянувшая мне салфетку, когда меня вырвало.

– Это прекрасно, – сказала она и расслабилась.

ГЛАВА 3

Он из распавшейся семьи

Барри проснулся чуть раньше шести. Ощущение было такое, будто его переехал танк. Все тело в синяках. Он был жив, лежал в кровати с настоящей, реальной женщиной, с которой знаком меньше суток. Он погладил ее по заднице, и она что-то нежно пробормотала, не просыпаясь. Кто она? Она никогда уже не будет для него незнакомкой. Он начал целовать ее.

– Я не жаворонок, – проворчала она, отвернулась и снова заснула. В жизни еще ни одна шея не казалась ему такой привлекательной.

Она, наверное, целое состояние платит за эту квартиру. Аккуратные шкафы, не очень много книг. Понравится ли ей его квартира? На кофейном столике, поверх «Уолл-стрит джорнал», лежала популярная книжка карманного формата. Ежедневник безнадежно испорчен водой Джамайка-Бэй. Рядом вязание. На пробковой доске у телефона приколоты пять меню из ресторанов, готовящих навынос, и значок предвыборной кампании Рейгана.

Ему вдруг показалось, что нужно обязательно сейчас обежать вокруг водохранилища. Он быстро оделся, пока импульс не прошел. Написал коротенькую записку, положил на свою подушку, погладил ее спящее плечо, взял ее ключи и вышел.

Перед дверью снаружи лежала «Пост». Она читает «Пост» и «Джорнал», но не читает «Таймс»? Барри сообщил консьержу, что будет через час, поэтому, пожалуйста, пропустите его обратно без звонка, чтобы не разбудить мисс Шифф.

Консьерж вздернул бровь.

– Вы – друг Леоны?

– Что, простите?

– 17С. – Он расправил усы и улыбнулся. – Ее все зовут Леоной. Она любит, чтобы все делалось по мановению ее руки… – Он хлопнул в ладоши, изображая властную диву.

– Понимаю, понимаю, – задумчиво сказал Барри и сел в такси, мучимый совестью: он только что предал свою суженую ради трепа с консьержем.

Возвращение в квартиру было триумфальным. Что за чудо был вчерашний день! Он впал в мечтательную задумчивость, оживляя в памяти поцелуй, катастрофу, звонок, стейк, как он подхватил ее и отнес на кровать. Но поток эротических воспоминаний прервал стук консьержа.

На автоответчике было три сообщения от его матери, каждое следующее пульсировало нарастающей тревогой. Когда он позвонил ей вчера вечером, сказал, что не прилетит в Майами, и объяснил почему, она приняла это известие неожиданно спокойно. Несомненно, у нее наступила запоздалая реакция, усиленная тем, что она пересказала всю историю его сестре Сильвии, а та уже давно превратила панику в стиль жизни. Очевидно, за обедом она довела себя и Розу до истерики.

Они, наверное, дар речи потеряли от беспокойства, когда он не взял трубку, и всю ночь не спали. Но сейчас они обнаружат, что упавший самолет направлялся в Феникс, и Роза засыплет его вопросами, на которые ему совершенно не хочется отвечать. Лучше перезвонить как-нибудь потом.

У водохранилища, кроме него самого, был еще только один помешанный. Оранжевый свет солнца, отражающийся от синевато-стальной глади воды и светло-коричневых, как необожженный фарфор, зданий Пятой авеню, будил в Барри ощущение, что жизнь может быть до боли прекрасна, но чаще она бывает бессмысленной и тяжелой рутиной, и что, даже осознавая это, в нее надо бросаться без оглядки, как в бурный поток Ему нужна новая цель. Он не для того выжил, чтобы как ни в чем не бывало вернуться к соусам для салатов.