Рождественское обещание - [27]

Тем не менее, Миа все еще колебался, пока она не взяла его руку и не положила себе на грудь, которую он мягко начал сжимать. Ианта поцеловала его в лоб.

— Миа, я даю тебе свое разрешение. Даже не думай о том, что я никогда не представляла себе этого. — Она взяла другую его руку, поднесла к губам и, к его величайшему смущению, поцеловала. — Я не стану притворяться, что понимаю собственное сердце, милый, — прошептала она, ее губы двигались возле его ладони.

Капитан высвободил руку и провел ею вдоль тела Ианты.

— Клянусь, у тебя самая мягкая кожа, — прошептал он в ответ. — Особенно здесь. — Он погладил внутреннюю часть ее бедра, улыбнувшись про себя, когда ее дыхание сделалось неровным. Миа знал, что, вероятно, мог бы потянуть время и довести их обоих до состояния кипения, но это может подождать до более удобного случая. Ему хотелось оказаться внутри нее, и именно это он и сделал.

Джентльмен, как всегда, — или, может быть, самый незначительный сибарит[18], из всех живущих на земле сибаритов, — Джеремия позволил ей дважды дойти до экстаза перед тем, как получил собственное удовольствие. Ему следовало бы вести себя потише; он мог только надеяться, что дети Ианты крепко спят. Бог свидетель, он и раньше занимался любовью, но Ианта удивила его, обхватив ногами, словно не желая отпускать. Тем лучше — в тот момент ничто на свете не заставило бы Миа покинуть ее постель.

Да поможет Бог им обоим, Ианта пылала словно факел, да и он тоже не отставал. Если кто-нибудь в последующие годы спросит у Фолка, каким был наивысший момент его интересной и напряженной жизни, то ему пришлось бы солгать и ответить, что это — Трафальгар, или, может быть, битва на Ниле[19]. Только Ианте нужно будет знать, что наивысший момент — это когда он в первый раз занялся любовью с женщиной, которую обожал, и которой сделал предложение много лет назад, в письмах, отправленных через другого человека.

Когда они лежали в объятиях друг друга, теплые и обнаженные, Миа тихо рассказал ей о том, как погиб Джим, как обломок дерева пригвоздил его к палубе, практически разделив его тело пополам.

— Он страдал, но не больше тридцати секунд, любимая. Я крепко обнимал его и лежал рядом с ним, так что он умер не в одиночестве. Его мысли были только о тебе, и, я полагаю, обо мне, когда он попросил меня присматривать за тобой. Благослови его Бог.

Ианта долго и прерывисто вздохнула, а затем забросила на него ногу, чтобы притянуть ближе к себе. Миа знал, что сейчас сможет заснуть, и, вероятно, будет спать лучше, чем спал за много лет. Он чувствовал себя искупавшимся, чистым и исцеленным.

И испытывал лишь малейшие опасения.

— Вероятно, мне следует вернуться на свое девственное ложе в комнате Джема, любимая.

В ответ Ианта фыркнула и сильнее надавила на него ногой.

— Что ж, возможно, — признала она, но не ослабила хватку.

Настал благоприятный момент, чтобы рассказать ей о его следующем плане.

— Ианта, я все еще собираюсь отплыть в Австралию следующей весной.

— Я понимаю. Я буду здесь, когда ты вернешься.

— У меня есть идея получше. Может быть, от наступившего мира будет какая-то польза. Мы отправим Диану в школу в Бате, но может быть, вы с Джемом захотите совершить плавание через океан?

Она убрала ногу и села, встревожившись.

— Ты говоришь серьезно?

— Такое происходит все время, в условиях мирной обстановки. Вероятно, ты не будешь единственной женщиной на борту. Если я смогу нанять штурмана, которого хочу, то он наверняка возьмет с собой жену. — Миа пощекотал ее. — Никогда не допрашивай обнаженного мужчину, Ианта.

Она крепко поцеловала его. Фолк мало что знал о политике брачных отношений, но этот ответ показался ему положительным.

В комнате было холодно, а Ианта, сидя вот так, пускала прохладный воздух под одеяло, поэтому он снова притянул ее вниз, к себе.

— Сколько длится подобное плавание?

— Шесть месяцев при благоприятных условиях, любимая.

— А на борту будет врач?

— Вне всякого сомнения. У меня есть один на примете, если он еще свободен.

— И обратно тоже шесть месяцев?

Миа догадался, на что она намекает.

— Да, плюс время, которое нужно будет провести в Австралии перед тем, как мы повернем корабль и направимся домой в Торки. Ты думаешь, что нам — или, более точно, тебе — могут понадобиться услуги доктора?

— Я еще не настолько древняя, Миа, — сообщила она ему.

Их недавние напряженные усилия не оставляли в этом сомнений.

— Нет, конечно, нет. И я, очевидно, тоже, даже несмотря на то, что Диана полагает, что я достаточно стар, чтобы стоять одной ногой в могиле.

— Глупая девчонка, — ответила Ианта, теперь ее голос звучал сонно.

Миа обнял ее, а затем попытался подняться. Его любимая снова закинула на него ногу.

— Завтра они будут спать допоздна.

Удовлетворенный жизнью как никогда прежде, капитан все еще не мог поверить в свою удачу.

— Ианта, тебе следует подумать, прежде чем выходить замуж за еще одного морского волка.

Он вздохнул, когда ее сильные руки скользнули по его плечам, а затем Ианта прошептала ему на ухо:

— Конечно, мне не следует выходить замуж за еще одного моряка дальнего плавания. Но, сэр, я все еще женщина, родившаяся в юго-западных графствах, и не только у вас в жилах течет соленая вода.