Рождественское обещание - [26]

После того, как они без всякого шума вышли из комнаты, Ианта свернулась клубочком на его коленях, чтобы хорошенько выплакаться. Вскоре Миа ворковал ей что-то вполголоса, словно она — ребенок, а не вдова тридцати пяти лет, у которой слишком много обязанностей и недостаточно ресурсов. Когда слезы утихли, она не могла не заметить, как с ним уютно, несмотря на то, какой Фолк суровый человек с еще более суровой профессией. В качестве эксперимента Ианта положила руку ему на спину и услышала, как он вздохнул.

Она смогла ощутить, как Миа смеется, даже несмотря на то, что он не произнес ни звука.

— Что теперь? — спросила она.

— Я боюсь показывать тебе следующий документ.

— Полагаю, что это не извещение о выселении, потому что документ на право собственности у меня, — поддразнила Ианта.

Капитан вручил ей другой документ, на этот раз для Джеймса Мирса, ее сына.

— Я исправлю имя на Джеремию, когда в следующий раз буду в Плимуте, — пояснил он. Фолк развернул документ, потому что ее пальцы снова начали дрожать. — Джем сказал мне, что его интересует медицинская профессия. Однако ему всего десять лет, так что эти средства подойдут для чего угодно, что бы он ни выбрал.

— Как я смогу когда-нибудь отплатить тебе за всю твою доброту? — прошептала Ианта, когда смогла заговорить.

— Ты можешь выйти за меня замуж, — ответил он. — Таким образом, я не стану ревновать к адвокатам из Пейнтона, или кому-то другому, если у мужчин из Девоншира вдруг вырастет мозг, и они поймут, что ты просто несравненна. Ианта, я любил тебя много лет. Я знаю, как преданна ты была Джиму, и если я неуместен…

Она положила ладонь на его губы.

— Шшш, Миа. Ты прав. Я любила Джима. Но не сочтешь ли ты меня слишком странной, если я скажу тебе, что обратила свое внимание на Джима потому, что поняла: ты никогда не сделаешь мне предложение?

— Святые небеса, Ианта.

Теперь настала его очередь потерять дар речи. Ианта прикрыла глаза, вслушиваясь в то, как он пытается обрести контроль над собой. Теперь настала ее очередь ворковать и утешать.

Миа опомнился и позаимствовал обратно свой промокший носовой платок.

— Конечно, я не сделал бы предложение, любовь моя. Я был всего лишь сыном управляющего сэра Уильяма Мирса, и мне нечего было тебе предложить. Ты все еще выше меня по положению, но времена изменились. Ты на самом деле любишь меня, Ианта?

Сейчас Миа говорил, как безумно влюбленный олух, а не полный достоинства капитан корабля, богатый и опытный к тому же. Она кивнула и спрятала лицо у него на груди.

— Я полюбила Джима, потому что не могла любить тебя, — призналась она. — Надеюсь, ты не разочаровался во мне.

Джеремия поцеловал ее в макушку и крепче прижал к себе.

— Нет, именно так устроен мир. Если бы Джим был жив, то вы и ваша маленькая семья были бы счастливы друг с другом, а я, хм, остался бы тем, кто я сейчас. Или кем я был недавно. — Капитан снова поцеловал ее и прижался щекой к ее щеке. — Мы едва не разминулись, Ианта. Если бы Джем не потерял те деньги в Плимуте, то сейчас я находился бы в «Дрейке».

Она вздрогнула.

— Давай больше никогда не будем думать об этом.

— Не будем. — Миа поцеловал ее долгим и глубоким поцелуем.

Было уже далеко за полночь, когда все уладилось. По просьбе Фолка Ианта принесла вниз его дневник за 1805 год и оставила его одного за кухонным столом. Он собирался провести с ними день Рождества, а затем направиться на почтовой карете в Лондон, в суд архиепископа Кентерберийского за специальным разрешением. Он не располагал ни терпением, ни временем, чтобы дожидаться, пока состоится оглашение, ни приходом, где это оглашение могло бы состояться.

Миа медленно записывал свой отчет о смерти Джима, но не потому, что забыл подробности, а из-за того, что помнил это событие с такой отчетливостью, что, написав несколько слов, ему приходилось ждать, пока рука перестанет дрожать. Капитан выплакал все слезы, которые не выплакал в то время, потому что был тогда слишком занят, а у войны нет времени на горе.

Когда с этим делом было покончено, Миа погасил свет в кухне и понес дневник наверх. Может быть, однажды он позволит Джему прочитать это описание, но не сейчас. В доме было темно и тихо, но он начинал узнавать его, поэтому не испытал проблем с навигацией. Некоторое время Фолк стоял у вершины лестницы, совершенно не желая идти в комнату, которую делил с Джемом. Вместо этого он направился в комнату Ианты.

Она не спала. Может быть, даже ждала его. Не говоря ни слова, Миа выпустил дневник, и с вместе ним все, что обременяло его. Ианта помогла ему снять одежду и забраться в постель, где он прижался к ней, наслаждаясь сладостью ее тела, точно так же, как в своих снах на всех морских путях в хорошо известном ему мире. Фолк ощущал себя так, словно целую жизнь практиковался заниматься любовью с Иантой, потому что она никогда не покидала его мыслей, особенно тогда, когда безжалостность блокады заставляла работать через вахту, оставляя только кратчайшие моменты для сна. Тогда Миа грезил о ней наяву; только Ианта могла полностью изгнать ужасы, посреди которых он жил так много лет. Может быть, однажды он расскажет ей о сотнях писем, которые написал, но так и не отправил.