Рождественское обещание - [23]

, упрекнула себя Ианта. Кроме того, почтовая карета приехала и уехала, а для прибрежных судов уже было слишком поздно. Он передумал.

Ианта решительно настроилась не показывать свое разочарование детям, которые и без того будут достаточно расстроены, особенно Джем. Она, как обычно, изобразит веселье на лице, к чему привыкла за многие годы в качестве молодой вдовы. Разочарованной вдовы, испытывающей особенную боль из-за того, что провела много лет, тоскуя по мужской любви. Ее единственным утешением станет то, что Англия была переполнена военными вдовами, которые испытывали те же самые ощущения.

Ианта едва не свалилась на пол от облегчения, когда Миа постучал в дверь. Джем подбежал к двери первым, широко открыл ее, а затем удивил ее тем, что крепко обнял капитана. Миа уронил парусиновый мешок и обнял его в ответ, глядя на нее поверх мальчика в своих объятиях, на его лице, таком серьезном сначала, вдруг отразилось счастье. Она не видела такого выражения на его лице с тех пор, как он ушел с Джимом в море много лет назад.

— Господи, Джеремия, оставь его в покое, — проговорила Ианта.

— Я стараюсь, — сказал Миа, в то время как ее сын ответил: — Но мама, он вернулся.

— Нет. Я имею в виду… — начала она, затем замолчала. Капитан, очевидно, не знал. Боже мой, подумала женщина. Он думает, что я назвала Джема в честь его отца.

Ианта втянула их обоих в прихожую и закрыла дверь. Джем выпустил Фолка из своих объятий, что позволило ей встать на место сына. Не думая о приличиях, Ианта расстегнула пальто капитана, а затем прижалась к нему, забравшись под полы верхней одежды.

Она надеялась, что Миа поцелует ее, и тот не разочаровал, даже несмотря на то, что с него свалилась шляпа. Его руки обвились вокруг Ианты, а его объятие ощущалось собственническим, как если бы она принадлежала ему.

Чтобы сделать ситуацию еще более приятной — в конце концов, в прихожей всегда гуляли сквозняки — Фолк обернул вокруг нее обе расстегнутые полы пальто, словно укрыв их в коконе от всего остального мира. Никогда в своей жизни Ианта не чувствовала себя в такой безопасности, даже на то, что от него пахло соленой водой.

Без сомнения, прошло не очень много времени, учитывая, что поцелуям требовался воздух. Ианта не принадлежала к пустоголовым романтикам, считающим, что в такие моменты останавливается время. Мертвая тишина позади них наконец-то заставила ее отодвинуться от капитана.

Миа, должно быть, пришла в голову та же самая мысль. Он отпустил ее, но недалеко, и недостаточно для того, чтобы Ианта освободилась от его пальто. Фолк просто перевел взгляд на Диану и Джема, застывших, в чем она не сомневалась, в немом изумлении.

— Джим. Диана. Дело в том, что я чрезвычайно привязан к вашей матери. Хотя, если подумать, то я слегка увлекся всеми вами.

После этих слов он распахнул руки шире, и в его объятиях немедленно нашлось место для Джема, а затем и для Дианы, аккуратно примостившейся под его рукой. Ианта закрыла глаза от самого примитивного удовольствия, когда капитан опустил подбородок на ее голову.

После долгой паузы Миа произнес:

— Слава Богу, никто не плачет, — что заставило всех рассмеяться, а Ианта и Диана потянулись за носовыми платками.

Когда они наконец-то отошли друг от друга, Фолк заметил, что дети одеты в верхнюю одежду.

— Мы собирались отправиться на вечернюю службу, — пояснила ему Ианта. — Если ты не закоренелый язычник, то присоединишься к нам, не так ли?

— Никаких язычников, Ианта! Каждое воскресенье я стоял, словно Господь всемогущий, на своем квартердеке, читая Военный кодекс и некоторые подходящие статьи из Священного Писания, относящиеся к войне или к мятежу вообще. Я ссылался на Книгу Исхода[17] и многочисленные отрывки из «Летописи царей». Время от времени — псалом. Или выдержки из книги Иова, если мы чувствовали себя никому не нужными.

Фолк поднял шляпу и помог ей надеть накидку.

— В какое время в семье Мирс принято открывать подарки?

— После церкви, капитан, — ответил Джем.

— Еще раз можно вздохнуть с облегчением. Я боялся, что нам придется подождать до утра.

— Это никогда не бывает слишком грандиозным событием, Миа, — предупредила его Ианта, радуясь тому, как он немедленно взял ее за руку после того, как они вышли за дверь. — Тем не менее, я предпочитаю вручать подарки поздно вечером, потому что благодаря этому могу подольше поспать утром. Вот теперь ты знаешь обо мне самое худшее. Я — закоренелая лентяйка.

Он только улыбнулся и крепче прижал ее руку к себе.

Так как это был сочельник, то Ианта Мирс хорошо знала службу — на тот случай, если бы какой-нибудь наблюдательный прихожанин вздумал расспрашивать ее впоследствии. Без сомнения, читали отрывок из евангелия св. Луки. Викарий, должно быть, произнес что-то об Иисусе Христе, родившемся для спасения всего рода человеческого, или, по крайней мере, должен был произнести. На самом деле Ианта могла только догадываться об этом, потому что большую часть службы провела уставившись на свою руку, которую приятно, но крепко сжимала ладонь капитана Фолка. В какой-то момент он обнял ее одной рукой, что заставило Диану улыбнуться и прошептать что-то младшему брату. Джем захихикал, и Ианта заподозрила, что слова Дианы не имели отношения ни к яслям, ни к волхвам.