Ванька шёл уверенно, и немудрено, ведь знал свой город как пять пальцев. Едва они скрылись за домом, из-за поворота выехал «Хорьх», и немцы, видимо, обнаружили труп предателя. Крики слились с автоматными очередями. Фашисты забеспокоились. Более того, они испугались.
А ведь Сергей совсем не хотел никого пугать. Всего лишь рассчитывал тихо-мирно забрать рукопись. Не вышло. Значит, придётся использовать мальчишку. И пусть потом будет грызть совесть, но он это сделает. Впрочем, откуда у него совесть? Отродясь не было. Да и пацан ненастоящий. Виртуальный. Он — калька.
— Быстрее, дядь, немцы скоро поймут, куда мы побежали. Здесь и бежать-то больше некуда — или по дороге, или по этой тропинке.
Крутой от мальчика не отставал. Здесь, в этом снежном коридоре, особо и не разгонишься, да и бежать можно было только гуськом, друг за другом. Сзади загрохотали выстрелы. Пожалел, что у него нет автомата, только гранаты, которых и осталось-то всего две штуки. Ну да, символическое число для гранат, которые называют яйцами. Если немцы их нагонят, то гранаты уже не помогут. А яйца ему точно отстрелят. Или отрежут. Или просто отобьют. Устроят ему «даст ист фантастиш».
В шинели бежать было неудобно, но и бросать её не хотелось — а вдруг сработает, и в случае прямого контакта Сергей сможет запудрить немцам мозги, сыграв роль рядового, поймавшего мальчонку? В это уже не верилось, но чем чёрт не шутит.
Зарычал мотор «Хорьха». Похоже, гансы разделились — кто-то поехал на автомобиле в объезд, а кого-то отправили искать беглецов среди домов.
Утро началось не очень удачно. А продолжалось совсем уже паршиво. Это он понял сразу, как только убил первого фашиста. Если так пойдёт дальше, то не видать Иванычу рукописи, а Сергею — денег, да и будущего своего родного и привычного — тоже. Загнётся он здесь, если дела и дальше будут идти так погано. Две слабенькие гранаты против целой армии — это несерьёзно. Надо бы при случае разжиться хотя бы пистолетом. Если, конечно, прямо сейчас он не получит в спину парочку свинцовых бандеролек из Германии с любовью.
Ванька шмыгнул в другой снежный коридор, оттолкнув какую-то бабу, которая шла с ведром воды, еле переставляя ноги от голода. Женщина повалилась задом в сугроб, ведро упало, но не разлилось, лишь чуть расплескалось. Крутой перепрыгнул через него, кляня этот бег с препятствиями, и даже успел извиниться перед женщиной во время прыжка.
Фашисты вроде потеряли их, выстрелы слышались где-то стороне — похоже, что они свернули в другой снежный коридор, ведущий к одному из домов.
Шарик бежал молча — хорошо, хоть сейчас пёс вёл себя разумно. Сергей уже начинал испытывать к нему чувство ненависти, хотелось просто прибить кобеля, который только бестолку мешался под ногами.
Минут десять они колесили между домов, пока мальчик не вывел на Павловское шоссе.
— Ну, Сусанин, — улыбнулся Крутояров и потрепал ребёнка по плечу, когда они уже стояли в десятке метров от дороги и переводили дыхание. — Орден Сутулого, считай, заработал.
И лишь тогда засёк медленно приближающийся «Хорьх». У них появился шанс заработать орден посмертно.
Пацан резко развернулся и, едва не сбив с ног Крутоярова, бросился назад. Машина остановилась, захлопали двери, защёлкали пистолетные выстрелы и застрекотали автоматные очереди. Сергей побежал вслед за Ваней.
Стали стрелять и впереди. Бежать на выстрелы сломя голову — самое последнее дело. Крутой догнал пацана, хлопнул по плечу так, что тот чуть не свалился, и, сграбастав его, потянул к ближайшему дому, возвышавшемуся над замёрзшими деревьями. Стёкла были выбиты, окна кое-где заколочены досками, и непонятно, живёт здесь кто-нибудь или нет.
Дверь в подъезд оказалась открытой. Нырнул в неё, волоча за собой Ваньку. Прогрохотав унтами по гулкой деревянной лестнице, поднялся на третий этаж и, толкнув одну из дверей, ввалился в прихожую квартиры. И почти сразу услышал шаги.
Они оказался в квартире, где, по всей видимости, жила интеллигентная семья. Когда-то жила. Сейчас здесь царил полнейший хаос. В зале лежала груда дров, некогда бывшая комодом. Здесь же, прижавшись к стене, стояла буржуйка, труба которой уходила в форточку. Впрочем, сейчас никакой форточки не было, она вместе с рамой была выбита. Вернее, вколочена внутрь дома взрывной волной. Наверно, это случилось в самом начале войны, когда немцы утюжили город, а потом так же утюжили наши. Кто только не обстреливал этот многострадальный городок.
Квартира была пуста. Она вымерзла полностью, и казалось, что отопить это брошенное жилище больше никогда не удастся.
Затащил Ваньку внутрь и осторожно, стараясь не шуметь, прикрыл дверь. Шарика рядом не было, он отстал ещё в подъезде.
— Тихо. Не шуми. К окну двигай.
Они на цыпочках прокрались к окну, в котором не осталось ни стёкол, ни рамы. Сергей осторожно выглянул — никого.
— Отсидимся здесь. Если что, прыгай вниз, там сугроб, не разобьёшься.
Топот ног в подъезде стал тише — солдаты побежали наверх, и он решил, что пронесло.
— И не бойся, всё будет хорошо.
— А я и не боюсь, — ответил Ванька. — Уже давно не боюсь. Шарика, вот, жалко, куда он делся?
