— Ей не рано, что ли? — дед показал на русоволосую молодую женщину, лежавшую в телеге, вытянув вдоль тела окоченевшие руки.
— Все там будем, — чуть грубей, чем хотел, ответил Сергей. — Кто-то раньше, кто-то позже.
— Ну да, но кто-то умирает сам, а кого-то убивают. Ладно, если идёте, то идите. А я поехал.
— Спасибо, что выручил, дед, — Крутой спрыгнул с телеги и поманил Ваньку. — Без тебя мне пришлось бы туго.
— Убили бы тебя, — уверенно сказал старик.
— Да не, не убили бы. Четверо не смогли, и остальным не под силу.
— Так значит, не пьяные они были? — дед хитро усмехнулся, глядя на Крутоярова
— Кто?
— Немцы эти на мотоциклах.
— А хрен их знает, дед. Шары зальют и носятся как угорелые. Ну, бывай, пойдём мы.
Телега укатила, поскрипывая застывшими ступицами. Крутояров огляделся, никаких привязок к местности не нашёл.
— Это мы на какой улице сейчас?
— Красной Артиллерии.
Мысленно прокрутив карту, понял, что разговор идёт о Сапёрной улице, как её называют современники.
— Ну, пошли назад, — сказал он. — Прямо, значит, по Сапёрной, тьфу ты, по Красной Артиллерии, и потом по Павловскому шоссе в город.
— Дядь, оно давно уже как Слуцкое шоссе, ты что все названия путаешь?
— Задолбали уже эти реконструкторы — по сто переименовывают, — пробурчал Сергей.
Он развернулся и зашагал в сторону Павловского, или как там его, Слуцкого шоссе, и Ванька последовал за ним. Тявкнув, следом побежал и Шарик. На улицах стали появляться люди. Женщины с вёдрами брели за водой, кто-то вёз салазки, кто-то просто шёл неизвестно куда.
Штаны были перепачканы кровью, он так и не смог оттереть её. Впрочем, в городе, залитом кровью по самые окна, на это вряд ли кто обратит внимание. Благодаря шинели, издали можно было подумать, что солдат куда-то сопровождает мальчика. Вблизи схожесть с воином рейха улетучивалась.
Минут за десять они добрались до того места, где улица, извиваясь змеёй, ползёт по городу. За это время им никто из немцев не попался. Но за поворотом они едва не наткнулись на «Хорьх» с поднятым верхом. Рядом стояло несколько солдат и офицер, который расспрашивал низкого сутулого мужичка. Того самого хромца, что встретился им, когда они ехали в телеге. Находились они настолько близко, что можно было расслышать, о чём шёл разговор. Крутояров отпрянул, едва не свалившись в сугроб, и потянул за собой Ваньку. Погрозил кулаком Шарику, который, хотел было залаять, но, испугавшись расправы, замолчал. Пёс виновато посмотрел на Сергея, лёг на брюхо и по-пластунски отполз в сторону.
— Спрячься за дом, — приказал Сергей мальчику, а сам стал подбираться ближе к автомобилю.
— Да, я видел двоих, — услышал он. — Они сидели в телеге деда Тимофея. Мужик и мальчонка. На кладбище поехали.
— Как выглядели?
— Да как? Как обычно. Пацан худющий, а мужик… а вот он слишком уж крепкий был. Откормленный. Я сразу подумал, что это диверсант! И поспешил доложить.
Офицер о чём-то переговорил с солдатами, но хрононавт понял лишь интернациональное слово «саботаж».
Дверцы автомобиля хлопнули, и Крутой едва успел прыгнуть за сугроб, как «Хорьх», рыча двигателем как голодный зверь, развернулся и понёсся в обратном направлении, туда, где медленно ехала телега с мёртвыми. Сергей выбрался, отряхнулся от снега. Сутулый человечек шёл вниз по улице.
— Что ж ты, сука, предатель, делаешь? — спросил, догоняя мужичка.
Он схватил его за воротник и дёрнул на себя. Нож разведчика будто сам собой скользнул в ладонь. Понимал, что совершает ошибку, но по-другому поступить не мог. Мужичок испуганно оглянулся, дёрнулся. Воротник выскользнул из сжимавших его пальцев, и предатель бросился бежать. Поскользнулся на наледи, взмахнул руками и упал на спину. Крутояров догнал, встал коленом на грудь и посмотрел в маленькие поросячьи глазки. В них бушевал ураган эмоций. Одной из самых сильных был ужас. Ударил кулаком в висок, голова дёрнулась и ушанка колесом покатилась по утоптанному снегу.
— Сдохни, сука! — нож, раздвинув рёбра, как в масло, вошёл в сердце.
Ужас в глазах сменился отчаянием, затем в них мелькнуло удивление и лишь в конце — понимание того, что за всё надо платить.
Вдалеке отчётливо протакала автоматная очередь, ей вторило лошадиное ржание. «Значит, старика-харона звали Тимофеем», — подумал Сергей, вытирая лезвие о штанину лежавшего на снегу человека.
— Ну, одно полезное дело сделал, — сказал он вслух и спрятал нож в ножны.
Для чего он это сделал, Сергей и себе ответить не смог. Поддался, стало быть, эмоциям… А это непростительно для его работы. Из-за этого всё может пойти наперекосяк. Или уже пошло.
Со стороны Кадетского Бульвара послышался рёв автомобильного двигателя. Крутояров всё так же был на взводе и поэтому не мог воспользоваться своим даром, чтобы заглушить мотор и устроить приближающемуся «Хорьху» маленький армагеддец.
— Дядь, пойдём скорее, они возвращаются, — Ваня дёрнул за рукав телогрейки. — Я знаю, как здесь меж домов срезать!
— Пошли. Веди, раз знаешь, Сусанин.
Они перебежали на другую сторону улицы и по узкому коридору между сугробами двинулись в глубину, надеясь затеряться среди домов. Повезло, немцы этого, кажется, заметить не успели.
