Рождественский квест - [13]

Со второй гранатой Ваня сделал всё как надо — вернул со свинченным колпачком. Хронотурист знал, отчего не взорвалась первая — M39 имеют дурную привычку не срабатывать, если боец дёргает за шнур недостаточно резко, в этом случае запал не успевает сдетонировать. Зажав отвинченный колпачок зубами, вырвал из гранаты шнур. Подержал секунды две и бросил, почти не целясь, навесом.

Противопехотки Eihandgranate M39 были слабенькими и имели радиус поражения не больше трёх метров. Сейчас они почти бесполезны — для того, чтобы поразить мотоциклиста, нужно закинуть гранату чуть ли не в самую коляску.

И — это просто чудо — граната угодила в коляску. Громко заматерился солдат (видимо, он лихорадочно пытался дотянуться до гранаты, закатившейся внутрь), это был какой-то бешеный микс из трёх слов, чередующихся в разной последовательности — уж что-что, а эти слова Сергей выучил ещё в школе. За спиной громыхнуло, и пулемёт заткнулся, но последней очередью успел прошить заднее колесо. Корма моментально осела, и BMW беглецов стал похож на катер, летящий по волнам. Глиссером мотоцикл побыл недолго. Руль мотнуло в сторону, коляску подкинуло в воздух. Мальчонку катапультой зашвырнуло метров на пять, и он утонул в мягком пушистом снегу. Сергей, всё ещё пытаясь удержать транспорт на ходу, ехал вперёд на двух колёсах. Байкер из него был неважный, а джигитовка на тяжёлом BMW требовала определённых навыков. В глазах замельтешило, и он полетел в темноту, отпустив руль. Бумер, лишившись всадника, со всего маху ударился в столб и заглох. Сзади на него налетел второй. Крутояров только и успел увидеть, что мотоциклист, словно решив отдохнуть, висел на руле. Послышался глухой удар, тихий вскрик, и ещё две жизни оборвались.

Он вытащил из снега Ваньку. Мальчишка во время полёта успел потерять каску и вылететь из шинели и теперь нисколько не походил на оккупанта.

— А где Шарик? — спросил мальчик, едва пришёл в себя.

— Нету Шарика. Лопнул Шарик.

Мотоциклетное колесо, упёртое в низкое небо, продолжало крутиться. А из под него метнулась чёрная тень, послышался радостный лай. Пёс подбежал к Ване. Мальчик, упав на колени, обнял его и засмеялся.

— Хватит обниматься, — Крутояров положил руку на Ванино плечо. — Пора ноги уносить. Иначе нас унесут. Или увезут. После этого праздничного салюта сюда толпа фрицев набежит. А мне совсем не хочется с ними встречаться. И тебе ведь тоже?

— И Шарику, — заметил Ваня, взлохматив и без того растрёпанную голову собаки.

— Ну, и куда нам теперь? Как удобней до Конюшенной дотопать? Веди, Сусанин.

Он похлопал себя по карманам. Гранаты израсходовал не все, и это радовало. Искать оружие среди обломков сцепившихся в схватке мотоциклов не имело смысла, так что пока придётся обходиться противопехотными «яйцами». А в том, что сегодня они ещё пригодятся, Сергей уже не сомневался. Утро не задалось, и это говорило о том, что день тоже будет не лучше.

— Давайте выйдем на улицу Красной Звезды. А там посмотрим, — Ваня взял на себя роль гида, шикнул на Шарика и двинулся вперёд, минуя груду дымящегося металлолома.

Снегопад не прекращался, снег всё валил и валил, — зима решила закрасить белым всё, что натворили фашисты. Сергей и Ваня шагнули в снегопад и вскоре растворились в нём. Минут через пять дошли до перекрёстка. Остановились. Шарик навострил уши и теперь смахивал на охотничью собаку, готовую в любой момент броситься за дичью. Хрононавт огляделся. На борзую пёс ни капли похож не был, но в нём тоже сидела тугая пружина. Слева на углу стоял двухэтажный дом, справа — трёхэтажный. Добротные такие дома, каменные. Вот только выглядели они ужасно — с выщербленными стенами и выбитыми стёклами. Света не было ни в одном окне, и это делало город ещё более страшным, пустым и холодным.

Вышли к перекрёстку и услышали скрип несмазанных ступиц. Вскоре сквозь снежную пелену можно было разглядеть очертания полудохлой клячонки. Она лениво переставляла ноги и дремала на ходу. Тянула за собой телегу, колёса которой скрипели так сильно, что не давали лошади уснуть окончательно. Голова её низко клонилась, а грива подметала заснеженную дорогу.

Подошёл к телеге и тихо окликнул старика, управлявшего клячей. Возница сам почти не отличался от своей лошадёнки — такой же худой и грустный, голова склонена на грудь, и бородой своей он тоже мог бы запросто мести снег. Дед сидел, закутавшись в женскую шубу, и держал провисшие поводья. Он поднял голову, тряхнул бородой, поправил ушанку и вопросительно посмотрел на Сергея.

— Дедуль, подвези нас, а?

— Эт недолго, — ответил дедуля. — А когда узнаешь, куда я еду, то сразу и передумаешь.

— Не передумаю.

— Тогда садитесь. Собаку не надо, пусть пеше идёт, нечего мне здесь зоопарк разводить.

— Так куда ты едешь, дед? — Сергей подсадил Ваньку и запрыгнул в телегу сам.

— Да так, харо'ню помаленьку, — старик негромко «нокнул», и лошадь снова начала уныло переставлять ноги.

Дед вёз трупы. Целый воз убитых, умерших от голода, замёрзших. Старушек, стариков, женщин и детей. Тела были накрыты брезентом, и потому Сергей не сразу понял, что это там выпирало. Солнце уже поднялось выше, сумерки отступили, но светлей стало ненамного — снегопад зарядил надолго, и снег валил так густо, будто зима решила засыпать, похоронить весь этот город.