Рождённый в сраженьях... - [42]

Логика — выручай. Допустим, что арест Тухачевского и иже с ним не столько успех Сталина, сколько проявления излюбленного британского «заговора в заговоре». Однако, судя по фигурантам дела, такие прогермански настроенные личности как Уборевич остались на свободе и прекрасно себя чувствуют. Замели всяких там «бонапартов», пустобрехов и действительных вредителей. И как это прикажете понимать? Недомели и все еще впереди? Или…? Хочется думать, что я прав. Но если это так, то это высший пилотаж. Заговор в заговоре против заговора. Или я все-таки преувеличиваю возможности Сталина и спецслужб СССР? Но, Господи, если ты есть, как же в это хочется верить!»

Глава — 4

Новиков

Казань встретила Новикова низкими серыми тучами и снегом пополам с дождем. Лужи, грязь, промозглый порывистый ветер. Но стоило переступить КПП, и словно попадал в другой мир. Аккуратные, красного кирпича, казармы. Линейки плацев. Механические мастерские. Ангары и гаражи. Свой исследовательский и испытательный центр. Выложенные битым кирпичом дорожки, высаженные ровными рядами заснеженные елки. Спешащие по своим делам курсанты и командиры. Чисто, красиво, правильно.

Казанская танковая школа. Созданная на основании Советско-Германского договора о совместной подготовке специалистов она давно переросла рамки первоначальных задач и превратилась в настоящую кузницу кадров для моторизованных подразделений РККА и Рейхсвера. Это здесь или сейчас. А в прежней реальности… Развалили хорошее дело напрочь. Совместными, причем, усилиями. Лишний раз Новиков убеждался, что все эти совместные проекты создавались под конкретного руководителя. Не стало Фрунзе и все пошло наперекосяк. Здесь смешалось и обычное чиновничье нежелание брать на себя ответственность, и непонимание того для чего это вообще нужно. И самое главное растущее недоверие между Союзом и Германией.

Как же они старались, гады! Недопустить! Сорвать! Разрушить! Называй их как хочешь. Мировая закулиска. Агенты мирового империализма. Жидомассоны. У дьявола тысячи имен. «Ну, до самого рогатого мы вряд ли доберемся. А вот его слугам рога пообломаем, и копыта на переработку пустим. А иначе, для чего мы здесь? Ведь не в эмиграцию удрали».

В силу своей специфики в школе не было четкого деления на курсы. Не было вступительных экзаменов. Группы набирались по мере направления на учебу слушателей. Предыдущее обучение, воинские звания и заслуги в расчет не принимались. Бывшие регалии складывались в специальный чемодан и сдавались на хранение вплоть до выпуска или отчисления. В одинаковой форме темно-серого цвета и черных шапках или пилотках они как бы начинали все с нуля. Не всех такое положение устраивало, но в школе никого силком не держали. Не нравится, рапорт на стол, получил свои вещи и свободен. Насколько Новиков помнил, в его истории, подобного не было. Тогда Казанская школа практически не выросла за пределы испытательного полигона преимущественно для офицеров рейхсвера. Теперь — другое дело. Совершенно другое.

В группе, куда получил назначение Новиков, вместе с ним было одиннадцать человек — шесть немцев, пятеро советских. Двадцатый учебный взвод отдельной Казанской автобронетанковой школы. Сколько всего было взводов, знало только командование. Только на учениях взводы иногда сводились в учебные роты, а так, каждый взвод занимался самостоятельно.

Но всё это Новиков узнал потом. А пока. Сдал документы — получил документы. Сдал вещи — получил вещи. В сопровождении дежурного бойца дошел до места расположения своего взвода и… обалдел. Это ещё мягко сказано. У крыльца дома, в котором располагался взвод, мирно стояли и беседовали два совершенно не похожих, но очень ему знакомых, курсанта. Новоприобретенная память услужливо вытащила из каких-то файлов и предъявила — «Фас, профиль».

Невысокий крепыш с грубоватыми, но, тем не менее, приятными чертами лица — Катуков Михаил Ефимович, 1900 года рождения и тд и тп. Пожалуй, лучший командующий танковыми войсками Красной армии в период Отечественной войны.

Тоже невысокий, но худощавый, с правильными чертами лица и «волевым» подбородком — Эрвин Ойген Йоханес Роммель. «Лис пустыни», командующий Африканским корпусом. За одну летнюю компанию 1941 года так навешавший британцам в Северной Африке, что главнокомандующий силами Среднего Востока генерал Окиленк, от страха, издал приказ, не имеющий аналогов в военной истории: «Существует реальная опасность, что наш друг Роммель станет для наших солдат колдуном или пугалом.

О нём и так уже говорят слишком много. Он ни в коем случае не сверхчеловек, хотя он очень энергичен и обладает способностями. Даже если бы он был сверхчеловеком, было бы крайне нежелательно, чтобы наши солдаты уверовали в его сверхъестественную мощь.

Я хочу, чтобы вы всеми возможными способами развеяли представление, что Роммель является чем-то большим, чем обычный германский генерал. Для этого представляется важным не называть имя Роммеля, когда мы говорим о противнике в Ливии. Мы должны упоминать «немцев», или «страны Оси», или «противника», но ни в коем случае не заострять внимание на Роммеле.