Рожденный в огне - [4]

– Оставим встречи до конца церемонии, – заявил Горан. – Но потом можете быть свободны. Мадам, Мортмейн выпишет вам пропуска около выхода из Обители. Есть вопросы?

Вопросов не было, и в это мгновение Горан посмотрел на меня.

– Ли, Энни, останьтесь на пару слов.

Я не помнил, когда в последний раз Горан изъявлял желание поговорить с Энни. Мы остались за столом, другие собрались и ушли, а Горан занял свободное место во главе стола. Я явственно ощутил напряжение, сковывавшее Энни в его присутствии. И хотя много лет прошло с тех пор, как он откровенно издевался над ней, нагружая дополнительной работой, занижая оценки, высмеивая в Орлином Гнезде, Горан так и не перестал считать присутствие Энни в корпусе чрезвычайно оскорбительным. Казалось, что сочетание ее происхождения с полом несло в себе слишком большую степень новомодных порядков, введенных Атреем, чтобы их можно было терпеть в одном человеке.

– Я получил в министерстве записки для вас обоих.

Он протянул мне мою записку, а Энни отдал ее. Как обычно, он избегал смотреть на нее, словно девушка была чем-то неприятным, что не следовало держать в поле зрения.

Моя записка была скреплена печатью Атрея Атанатоса, Первого Защитника.

– Прочтете их позже, – сказал Горан. – Вы свободны.

Мы вышли в коридор и вскрыли конверты. Атрей написал одну-единственную фразу. Я прочитал ее, и впервые за сегодняшний день острый всплеск нервного возбуждения обжег мои внутренности.

Удачи, Ли.

Я поднял глаза. Энни, затаив дыхание, все еще читала свою записку. А затем, расправив плечи, она отвела взгляд от нее.

– Нам надо в арсенал, – сказала она.

Когда мы пришли на склад, наш корпус уже начал спуск в подземные пещеры к гнездам драконов. Мы с Энни отправились вместе с другими наездниками в сторону жилищ аврелианских драконов, все вокруг натягивали на ходу огнеупорные костюмы, закрепляли броню и накидывали на плечи сети, чтобы отнести их в пещеры. Пахло кожей, потом и пеплом: запахи драконьих скачек.

Я почувствовал, как что-то уткнулось в мою ладонь, это Энни сунула мне свою записку и отвернулась. Она предлагала мне прочитать ее, но не хотела смотреть, как я это делаю.

Наши кабинки находились бок о бок, и последние годы я старался смотреть на что угодно в мире, только не на то, как Энни переодевается. И сегодня я остановил взгляд на ее записке. На конверте была печать Министерства Пропаганды, а не Первого Защитника. В ней говорилось:

МИНИСТЕРСТВО ХОТЕЛО БЫ НАПОМНИТЬ АНТИГОНЕ СЮР АЭЛА О ВЫСОЧАЙШИХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ НАЕЗДНИКОВ ЧЕТВЕРТОГО ОРДЕНА ПЕРЕД ОБЩЕСТВОМ И НАСТОЯТЕЛЬНО ПРОСИТ ЕЕ КАК СЛЕДУЕТ ПОДУМАТЬ, СМОЖЕТ ЛИ ОНА ВЫПОЛНИТЬ ДАННЫЙ ЕЮ ОБЕТ ДО ПОСЛЕДНЕГО ВЗДОХА СЛУЖИТЬ ИНТЕРЕСАМ ГОСУДАРСТВА.

Они хотели, чтобы она проиграла.

Рядом со мной Энни облачилась в огнеупорный костюм. Черная кожа, устойчивая к жару и огню, плотно облегала ее тело, рыжая копна волос, заплетенная в косички, рассыпалась по ткани. Она не пыталась обсудить со мной записку, пока поблизости были другие, и потому мы закончили подготовку в полном молчании. Пристегнули пластины доспехов, выкованные из драконьей чешуи, поверх огнеупорных костюмов и тщательно закрепили их. Когда последний наездник вышел из арсенала и мы остались наедине, Энни забрала свою записку.

– А что написано в твоей? – поинтересовалась она.

Меньше всего мне хотелось показывать ей записку от Атрея. Я медлил.

– Пожалуйста, – тихо попросила она.

И, не дожидаясь моего ответа, она вытащила мою записку из кабинки. Прочитав ее, она опустилась на скамью рядом со мной.

– Мои поздравления, – сказала она.

В ее голосе не было ни тени горечи или ревности, в нем прозвучала усталость.

– Ты – тот самый крестьянин, который им нужен, – добавила она.

«Крестьянин» – одно из слов, запрещенных после Революции, за исключением употребления в историческом контексте. Не помню, чтобы Энни когда-либо произносила его раньше. Точно не в отношении себя.

И не в отношении меня, хотя официально я относился именно к этому сословию все то время, что мы были знакомы. Этот ее промах я осознавал еще со времен приюта, когда еще не слишком хорошо умел скрывать свое истинное происхождение, однако с тех пор она продолжала хранить молчание.

Я заговорил, пытаясь унять нарастающее беспокойство:

– Это не так… Атрей никогда не стал бы об этом думать…

Запрокинув голову, Энни изучала потолок.

– Атрей стал бы. Ему нужны наездники в Четвертом Ордене, которые пройдут испытания у элиты.

Четвертый Орден – подразделение, которое должны были основать четыре наездника, победившие в сегодняшних состязаниях. Вхождение в Орден станет свидетельством того, что эти четверо – самые искусные наездники из тридцати двух стражников в корпусе. И это самое высокое звание во флоте после Первого Наездника.

– Ты говоришь о…

– Я говорю о преемственности.

Я замер, услышав это слово, а у Энни заметно перехватило дыхание из-за того, что она осмелилась произнести его вслух.

Прежде чем Атрей мог бы закончить свое правление, ему необходимо было выбрать преемника среди лучших и умнейших стражников. Следующего Защитника. И выбирали в основном из Четвертого Ордена.

– Он думает о преемнике, – повторила Энни, – и ему нужны крестьяне, которые ведут себя не как все.