Рожденный в огне - [15]

– Да.

– Ли. Ли сюр Пэллор.

– Ли, – задумчиво повторила девушка. – А откуда он?

Она внимательно посмотрела на меня. Сердце ускорило свой ритм, и мне вдруг стало сложно подобрать правильный ответ.

– Из Чипсайда, – сказала я. – Он сирота из трущоб.

Информация о происхождении стражников всегда была открыта для общественности. И меня не покидало ощущение, что я рассказываю незнакомке то, что она и так уже знает, но хочет услышать, как именно я об этом говорю. Однако это выглядело абсолютно бессмысленно.

Вероятно, она из Дамоса. Поэтому и задает вопросы, на которые знает ответ любой житель Каллиполиса. Хотя у нее бледная кожа, почти такая же бледная, как у каллиполисовского горца…

– В самом деле? – ответила девушка, не сводя глаз с моего лица. – Что ж. Еще раз поздравляю, Антигона.

А затем она развернулась и направилась прочь, набросив на голову капюшон. Я обратила внимание на ботинки наездника, мелькнувшие из-под края накидки.

Приглядевшись, я заметила, что они сделаны из огнеупорной кожи, на них виднелись клапаны с охлаждающей жидкостью, прорези для ножей и отверстия для ремней, которыми ботинки крепятся к стременам…

Это были не просто ботинки наездника. Это были ботинки именно драконьего наездника.

Я все еще с недоумением размышляла над тем, что увидела, вернувшись во Дворец, и направилась к Обители стражников, где хаотично расположенные переоборудованные комнаты для прислуги и бывшие кабинеты повелителей драконов окружали небольшой центральный двор в отдельном крыле внешних покоев. Сегодня днем в Обители было безлюдно. Большинство стражников отправилось в город с друзьями и близкими, чтобы отметить завершение сегодняшних состязаний.

Кроме, конечно, Ли.

– А вот и ты, – сказал он.

Он успел принять душ, переоделся в форму, которую мы носили на земле, и снял лавровый венец. Но его по-прежнему переполнял триумф, лицо озаряла легкая улыбка, делавшая его моложе и немного мягче. Это было лицо человека, заглянувшего в будущее и увидевшего, что оно прекрасно.

– Я как раз собирался сходить в лазарет к Даку, – сказал он. – Хочешь пойти со мной?

Дак. И как только я могла забыть?

– Да. Только сначала переоденусь.

Войдя в опустевшее женское общежитие, я немного помедлила перед входом в душ. Если не считать вымпела стражников в виде переплетенных кругов из золота и серебра, висящего над дверью, комната выглядела очень аскетично. Однако стражникам не запрещалось украшать комнаты, где они жили. Крисса повесила на стену над письменным столом свои рисунки и кусочки раковин и морского стекла, привезенные ею из своего дома на побережье. Другие девушки развешивали на стенах задания, которые они пытались выучить наизусть, или любимые отрывки из поэм на драконьем языке.

Я подошла к своему пустому столу и поставила букетик полевых цветов в стакан. Сняв лавровый венец, я повесила его на стену.

Вытащив из кармана письмо из министерства, я снова перечитала его.

«Министерство хотело бы напомнить Антигоне сюр Аэла о высочайших обязательствах наездников Четвертого Ордена…»

Возможно, я неправильно поняла его с самого начала.

Возможно, это был вызов.

Но даже если нет, я буду считать именно так.

Пусть все, что так страшит меня в Четвертом Ордене, станет следующим испытанием, препятствием, которое я должна преодолеть, и мастерством, которым я должна овладеть. И даже если я не получу титул Первого Наездника, если меня никогда не изберут Защитником, я лучше послужу государству, совершенствуясь во всем. Шаг за шагом.

Когда-нибудь я смогу попасть в историю.

Письмо из министерства я повесила на стену.

3 Первая встреча

Он и девочка заключили тайный союз. Он не считал это дружбой, потому что в основном он лишь сидел рядом с ней в столовой, во дворе, в классе, и поначалу они не разговаривали. После происшествия с ножом он снискал славу неуравновешенного и опасного типа, но это оказалось ему только на руку. Люди оставили его в покое, а когда он находился рядом с девочкой, они обходили стороной и ее.

Он не задумывался, зачем делает это, и не осознавал, что это во многом помогло ему. Она стала первой настоящей точкой опоры после долгих месяцев бесцельной жизни в состоянии сна. Их молчание превратилось в разговоры. Иногда она повторяла его слова, но немного иначе, словно ей не нравилось, как он их произносит. Поначалу он боялся, что она узнала его акцент. Поняла, что он из тех, кому люди желали смерти.

Но она никогда не подавала виду, что подозревает что-то. Даже тогда, когда он повторял за ней ее исправления, едва слышно шепча ее слова, чтобы научиться произносить их правильно. Когда учителя вызывали его на уроках, он начинал отвечать. Девочка всегда молчала.

– Но ведь ты отлично умеешь читать на каллийском, не так ли? – наконец спросил он.

Они сидели на школьном дворе. Он протянул ей то, что, как он позже узнал, называлось газетой. Изобретение нового режима.

– Почитай мне.

К тому времени он уже знал, что девочка научилась читать сама, потому что никто в ее деревне не знал грамоты. И что она приехала из Дальнего Нагорья, из деревни, находившейся во владениях его отца. И ему это понравилось. Это словно оправдывало его стремление приглядывать за ней, потому что она принадлежала ему.