Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного - [84]

Покорить Московию, как полагал автор «Проекта…», не составит особых трудностей: «Потребная для того первоначальная сумма равна 100 000 талеров. И воинские люди должны быть снаряжены так, что, когда они приедут в страну великого князя, они могли бы служить и в коннице. Это должны быть такие воинские люди, которые ничего не оставляли бы в христианском мире: ни кола, ни двора. Таких ведь много найдётся. Я видел, что такое великое множество воинских людей побиралось, что с ними можно было бы взять и не одну страну. И если бы великий князь имел в своей стране всех побирох из военных, которые шатаются по христианскому миру – причём некоторые из них поворовывают, за что кое-кого вешают, – то он захватил бы все окрестные страны, у которых нет государей и которые стоят пустыми, и овладел бы ими».

За плечами у Штадена были нищее детство, вороватая юность, разбойная молодость и авантюрная зрелость. Ничему и никогда он не учился серьёзно, отсюда химерический план завоевания Московии силами деклассированных элементов западного мира. Конечно, его предложения по покорению восточных «варваров» никто серьёзно не воспринял. Но его книга «О Москве Ивана Грозного» получила распространение и сыграла свою негативную роль. В публицистике Запада за Иваном IV утвердилась весьма невыгодная репутация. И это на фоне массовых казней при Генрихе VIII в Англии, Варфоломеевской ночи во Франции и зверств Карла V и Филиппа II в Испании. «Гуманизм» наших «доброхотов» всегда был избирательным.

В 1581–1582 годах в Москве обретался Антонио Поссевин. Монах-иезуит прибыл на Русь, чтобы послужить посредником в переговорах русского царя со Стефаном Баторием, польским королём, вторгшимся в ходе Ливонской войны в русские границы, взявшим Полоцк, Великие Луки и осадившим Псков. Будучи легатом папы Григория XIII, Поссевин надеялся с помощью иезуитов добиться уступок от Иоанна IV, пользуясь сложным внешнеполитическим положением Руси. Его целью было вовсе не примирение враждующих, а подчинение Русской церкви папскому престолу Папа очень надеялся, что Поссевину будет сопутствовать удача, ведь Иоанн Грозный сам просил принять участие в деле примирения, обещал Риму дружбу и сулился принять участие в крестовом походе против турок.

«Но надежды папы и старания Поссевина не увенчалось успехом, – писал известный историк русской церкви М. В. Толстой. – Иоанн оказал всю природную гибкость ума своего, ловкость и благоразумие, которым и сам иезуит должен был отдать справедливость… Отринул домогательства о позволении строить на Руси латинские церкви, отклонил споры о вере и соединении Церквей на основании правил Флорентийского собора и не увлёкся мечтательным обещанием приобретения… всей империи Византийской, утраченной греками будто бы за отступление от Рима».

Провал миссии Поссевина сделал его личным врагом царя, и он не пожалел мрачных красок при характеристике Ивана IV и описании жизни русских, главным «недостатком» которых он считал православную веру и называл её полуязыческой. Именно из-за православия, полагал он, в Московии процветают тиранство (и в семье, и в государстве), воровство, повальное пьянство и невежество. При этом русские остаются очень высокого мнения о себе.

Поссевин оказался первым иностранцем, заговорившим о плохих русских дорогах. Это, конечно, не было случайностью: возмущался нашими дорогами житель Средиземноморья, той области, которая изобиловала древними путями, оставленными римлянами. Поднятые над местностью и вымощенные камнем, они не подвергались затоплениям и простояли без ремонта полторы тысячи лет.

Что касается Англии, Северной Франции, Германии и Польши, то они в это время были не лучше российских, и представители этих стран до поры до времени помалкивали о бездорожье Московии.

Впрочем, что дороги! Поссевин первым пустил слух об убийстве Грозным собственного сына. Более того, был причастен к смерти Ивана Грозного, так как в августе 1582 года в отчёте Венецианской синьории заявил, что «московскому государю жить недолго». По поводу этого «провидения» современный историк пишет: «Такое утверждение тем более странно, что, по словам Карамзина, до зимы 1584 года у царя не было заметно ухудшения здоровья. Чем можно объяснить уверенность иезуита в скорой смерти царя? Только одним – сам папский посол был причастен к кончине Иоанна. То есть за время нахождения в Москве иезуит сумел войти в доверие какой-то группировки, враждебной царю, знал о её намерениях, а возможно, и обнадёжил содействием Ватикана и польского короля Сигизмунда. Словом, темна во реце водица».

Самое продолжительное время (1573–1591) находился в России Джером Горсей. Это был типичный представитель нового английского дворянства, не брезговавшего торговыми делами. Как управляющего конторой торговой компании, его лично знал и привечал царь (даже хвастался перед ним своими драгоценностями).

В Московию Горсей поставлял порох, медь, другие припасы, которые были нужны для ведения Ливонской войны. В Московии Горсей приумножил своё наследственное состояние. Тем не менее будущий рыцарь и член парламента называл обогатившую его страну не иначе, как «долина печали» и «область скорби». В «Записках о России» он подчёркивал, что жизнь в этой стране безмерно трудна, жестока, полна лишений и ужасов.