Рожденный убивать - [7]

— Ханыгин ведет себя странно. Сразу видно, что чего-то не договаривает. Может, боится. Его жена тоже сказала, что он странно себя вел в последние дни. А ведь это он тогда Жилу сдал.

— Так может, он боится, что Жила решит отомстить? — вопросил Долгов.

Чтобы проверить это, Аксенов отправился в ИВС. Конвоир привел Ханыгина в допросную. Тот выглядел помятым, под глазами уже проклюнулись круги — выспаться минувшей ночью ему явно не удалось.

— Как дела? Следак приходил? Что говорит?

— Завтра опознание хочет проводить, — буркнул Ханыгин.

— Это хорошо. Паша, почему ты про Жилу ничего не сказал?

Ханыгин вздрогнул.

— А что я должен был говорить?

— Ты сам знаешь.

— О чем?

— Ты знал, что он сбежал?

Ханыгин вздохнул, отвел глаза и нехотя пробурчал:

— В новостях видел.

— Испугался?

— А вы-то как думаете?

— Поэтому квартиры выставлять стал?

— Давайте не будем об этом. Пожалуйста, — подавленно воззвал Ханыгин.

Теперь Аксенов смотрел на него с жалостью.

— Паш, если ты боишься, что он тебя найдет и отомстит за ту подставу — не переживай. Во-первых, не найдет. Его сейчас ищут менты всей страны, он особо опасный преступник. А во-вторых, скоро его поймают и закроют. После побега он получит пожизненное, это я могу гарантировать.

— Хорошо, — кивнул Ханыгин.

— Ты знаешь, куда он может податься? Кто у него из корешей здесь остался? Тебе это зачтется. Если ты поможешь закрыть Жилу во второй раз, тебе многое простят. Может, даже условку получишь.

Ханыгин помедлил, но затем сухо и сдержанно, всем своим видом показывая отсутствие всякого желания общаться, бросил:

— Я просто видел его по телевизору. И все.

Аксенов зашел в бар, когда было около восьми вечера. Несмотря на время, в заведении было немноголюдно, лишь за тремя столиками сидели несколько тихих компаний. Аксенов кивнул бармену в знак приветствия.

— Леонидыч на месте?

— Отлучился куда-то, сейчас подойдет. Что вам?

— Да как всегда. И орешки какие-нибудь, хорошо?

Пока бармен набирал пиво в кружку, Аксенов присел за столик у окна. Он любил садиться именно здесь — было видно припаркованную перед баром машину.

Поправляя пояс, из подсобки вышел Крылов. Пузатый и усатый мужчина, в униформе охранника, с резиновой дубинкой на поясе. Увидев Аксенова, он разулыбался и уселся рядом.

— Здорова служивым. Опять приперся, алкоголик? Когда работать будешь?

— На себя посмотри, — с усмешкой парировал Аксенов. — Как ни зайдешь, не на посту. Опять в туалете торчал? У тебя простата шалит или чего?

— Моя простата дай бог каждому, — подхохотнул Крылов.

Знакомы они были целую вечность. Когда-то, когда Аксенову было 12 лет, Виктор Крылов был участковым в его районе, а сам Аксенов, с самых юных лет наблюдающий перед собой вечно пьяную и одутловатую физиономию отца-пропойцы, был первым кандидатом в гопники. До пьянок или наркотиков дело еще не дошло, но с юными отморозками-дружками Аксенов уже бил окна в магазинах и бомбил ларьки.

Что-то в характере пацана не дало Крылову передать материалы на него в отдел по делам несовершеннолетних, чтобы его поставили на учет. Участковый дал парню шанс. И у него получилось. Крылов практически вытащил Аксенова с улицы и из трудного подростка слепил из него целеустремленного и уверенного в своих силах человека. Для Аксенова бывший участковый был вторым отцом — причем в сотни раз лучше первого, родного. По протекции Крылова сразу после школы Аксенов отправился в милицейскую учебку, которую закончил через три года со званием младшего лейтенанта и правом работать в должности оперуполномоченного уголовного розыска. По протекции того же Крылова Аксенов практически сразу попал в городское УВД, в отдел по борьбе с грабежами и разбойными нападениями — к этому времени Крылов и сам перевоплотился из участкового в старшего опера этого же подразделения. И несколько лет они работали бок о бок, в одной группе…

…Пока не столкнулись с Жилой.

Бармен принес кружку пива и тарелку с орешками, поставил перед Аксеновым. Увидев сигареты на столе, он напомнил:

— У нас не курят.

— Знает он все, знает, расслабься, — отмахнулся Крылов. Когда бармен удалился, Крылов тут же запустил руку в орешки. — Как Ольга?

Аксенов отмахнулся.

— Да как всегда. Лучше не спрашивай.

— Сколько раз я тебе говорил, начни уже с уважением относиться к своей жене, — поморщился Крылов. — Если у нее есть какие-то странности или даже заходы… Так они есть у каждого. А быть женой опера — дело непростое. Помягче с ней, Денис. Если на старости лет не хочешь остаться бобылем, как я.

— Мягче меня только пластилин, — огрызнулся Аксенов.

— А чего тогда ты сюда приперся, а не домой к жене покатил, а? Вот об этом я как раз и говорю. Вечер нужно проводить с семьей. Пока она у тебя есть.

Аксенов вздохнул.

— Жила вернулся.

Крылов почти не отреагировал — если не считать изменившегося взгляда. В глазах опера на пенсии мелькнула сталь.

Пять лет назад

Улица была погружена во тьму — фонарей здесь не было никогда. Это была промышленная окраина города, где располагались заброшенные и работающие цеха многочисленных предприятий, склады, оптовые базы, автобусные станции и мастерские. По ночам жизнь здесь практически замирала. Лишь редкие автомобили ползли, подпрыгивая на колдобинах, по старой и разбитой грузовиками дороге.