Рожденный кусаться - [92]

— Да, — тихо сказала Эш. Джон выплеснул все свое разочарование и гнев на Агнес и, несомненно, заставил ее чувствовать себя ужасно. Эш всерьез недолюбливала людей, которые это делали. У нее был опыт общения с различными видами людей в мире; те, кто получил удар по жизни и отвечал ударом на удар, те, кого били, и они поворачивались, чтобы пнуть кого-то другого, и те, кого били, а они продолжали жить. Она восхищалась теми, кто отвечал ударом на удар и могла жить с теми, кого били, а они продолжали жить, но у Эш не было времени для тех, кого пнули, а они разворачивались и пинали кого-то другого. Это было насилие, и они злоупотребляли им, и Джон злоупотребил Агнес в тот день в конюшне. К сожалению, уже зная историю, она знала, что Агнес тогда повернулась и перевела зло Джона над ней на Сусанну, и в гораздо более смертельном способе.

— Да, я сделала это, — призналась она с сожалением, снова читая ее мысли. — Когда Джон вылетел, я просто рухнула в углу конюшни и заплакала. Я была убеждена, что я монстр. Что я разрушила его жизнь, и моя тоже была разрушена. У нас были ножи, которые служили одновременно оружием и посудой, которую мы носили в ножницах в поясе.

— Помню, — пробормотала Эш.

— Да, я предполагаю, что ты помнишь, — сказала Агнес. — Во всяком случае, я взяла один и вскрыла себе вены, но к моему ужасу раны просто-напросто стали закрываться. Казалось, я даже не могла покончить с собой… что меня взбесило. К сожалению, именно тогда Сусанна нашла меня в конюшне. Она бросилась на колени рядом со мной, спрашивая, что случилось, и… я просто взорвалась. Я бросился на нее с ножом и ударила ее по горлу. Она даже не схватилась за рану, она просто смотрела на меня, пораженная, ее кровь хлынула повсюду, а потом я вдруг оказалась на ней, закалывая ее снова и снова, пока не перестало болеть.

Эш полагала, что Агнес пыталась сказать, что она сама перестала страдать эмоционально, только когда Сусанна прекратила страдать. Она сомневалась, что кто-то снова и снова ударяя ножом, может заставить их боль прекратиться. Ну, когда они умрут, так и будет, конечно.

— А потом я просто сидела рядом с ней с минуту, в ужасе от того, что я сделала, — Агнес продолжала, не удосужившись прокомментировать мысли Эш на этот раз. — И тогда, конечно, я запаниковала, когда поняла, что Арманд возненавидит меня, и я, вероятно, буду сожжена заживо за свои грехи… и вот тогда я подумала об огне. Это очищение. Он скроет мои грехи.

— И ты подожгла конюшни, — тихо сказала Эш.

Агнес кивнула.

Они обе молчали в течение минуты, а потом Эш спросила:

— А Алтея?

— Ох, Алтея. — Говоря само имя она содрогнулась от отвращения. — Я не чувствую себя виноватой за ее убийство. Она действительно была ужасной женщиной. Испорченной, гнилой, избалованной, не думала ни о ком, кроме себя и того, что она хотела.

— Вы когда-нибудь ездили в Европу? — спросила Эш.

— О, да. Мы проехали через Францию, Германию, Испанию, а затем, наконец, вернулись в Англию. Я думала, мы справимся, но это вернуло много плохих воспоминаний. Монастырь был не чем иным, как кучей камней, когда мы приехали туда, а Джон плакал в течение нескольких дней после посещения старого дома Элизабет, и увидел ее могилу.

— Зачем вы поехали в эти места? — спросила Эш с тревогой. — Вы оба должны быть мазохистами.

— Я много раз потом задавалась этим вопросом, но тогда это показалось хорошей идеей. Это просто удручало и заставило нас обоих пораньше вернуться в Канаду. Поэтому мы взяли лодку обратно и прибыли в Торонто, и попытались решить, что делать дальше. Стоит ли покупать ферму рядом с Армандом или подальше, чтобы избежать Алтеи? Это был самый большой вопрос. Мы были в Торонто около недели, когда карета проехала мимо нас, и я взглянула вверх и обнаружила, что смотрю на Алтею. Она тоже увидела меня, конечно, и я отвернулась, чтобы увидеть, как Джон пошел в бар. — ее рот сжался. — К тому времени он узнал, что, выпив сам алкоголь, он не сработает на нас, но кусая смертного, который пьян, он получает опьянение, и он начал покупать смертным напитки, чисто с намерением затем выпить от них. Я оставила его и последовала за каретой в отель, который они забронировали, а затем стала ждать, пока Алтея ускользнет. — Она взглянула на Эш и сухо сказала: — Я знала, что она не сможет устоять, чтобы найти какого-нибудь мужчину, которого можно было бы трахнуть или укусить. Это был большой город, а она была гедонистом (Гедонист — это человек, для которого главной целью в жизни и наивысшим благом является получение наслаждений и удовольствия). — Агнес перевела взгляд обратно на дорогу. — Мне не пришлось долго ждать. Я спряталась за углом отеля, чтобы наблюдать за входом также чтобы увидеть Алтею, если она выскользнет через черный вход в переулок, что она и сделала. Я следила за ней, наблюдала, как она перестала болтать с одним мужчиной, отвела его в переулок и укусила его, когда он прижал ее к стене. Я думала, она уйдет, но она, очевидно, была все еще голодна. Она сделала то же самое с еще тремя мужчинами, прежде чем вернуться в отель. — Агнес замолчала и нахмурилась. — Теперь, когда я думаю об этом, я думаю, что у нее определенно были проблемы. Как это называется? Нимфомания?