Рожденный героем - [11]

Мне пришлось удовлетвориться этим объяснением, хотя чувствовалось, что Рорк чего-то не договаривает. В то, что он уже шестнадцать лет не бывал в Хаосе, я верил. "Свет Хаоса" не заполнял его глаза, как у Ирин, а только слабо мерцал у зрачка. Значит, на его счету не больше двух рейдов в Хаос. Как видно, он столкнулся там с чем-то, что заставило его навсегда вернуться за Стену. Может, там-то он и потерял глаз. Тогда понятно, что он не хочет об этом вспоминать.

Я отправлял в рот последнюю ложку чечевицы, когда заметил на поясе Рорка еще один значок: красный силуэт всадника на черном поле. Поспешно дожевав, я радостно воскликнул:

– Ты шахматист!

Рейдер кивнул:

– Получил ранг странника всего пару месяцев назад, когда последний раз был в столице, – он взглядом пересчитал мои нашивки и недоверчиво нахмурился, не увидев значка ранга в игре. – А ты играешь или только хочешь научиться?

– Я играл, но только дома, со своими, – объяснил я, улыбнувшись его недоумению. – Может, сыграем? У меня шахматы при себе.

Ирин застонала, а Крон заворчал, но Рорк укротил их одним суровым взглядом. Потом он взглянул на меня, и я в первый раз увидел на его лице счастливую улыбку.

– Расставляй, Лок! Я даже уступлю тебе «Империю» и право первого хода!

3

– Шах! – я с улыбкой передал доску Рорку. От этого движения мой плащ распахнулся, и холодный ветер с гор остудил мне грудь. Я поспешно запахнул полы. – Прости мне эту ловушку в последнем гамбите, – виновато добавил я. – Просто не мог удержаться.

Рорк развернул доску так, чтобы смотреть на нее со стороны своих фигур. Он задрал колено на луку седла и, морщась, разбирался в положении на поле.

– Хаос тебя побери, Лок, – тихое проклятие вырвалось у него изо рта струйкой пара, – Признавайся, где ты прячешь свой значок "два всадника"?

Я придержал Стайла и пропустил коня Рорка вперед по сужавшейся тропе.

– Я же говорил, нет у меня никакого ранга. В нашей деревне Быстрины не нашлось мастера, чтобы провести испытание.

Я ехал в середине колонны и иногда, оглядываясь, мог видеть хвост каравана, растянувшийся по заснеженной тропе, ведущей через перевал к Городу Магов. Пока мы играли, Рорк успел описать извилистый подъем к краю горной долины, в которой маги возвели свою крепость.

Выше уровня леса тропа была пробита в гранитном откосе. Век за веком караваны углубляли ее копытами лошадей и колесами телег. Но, вглядываясь в нагромождение гребней, пока Рорк обдумывал очередной ход, я не заметил никаких признаков близости того источника, из которого исходила сила, воздвигшая Стену и сдерживавшая напор Хаоса.

Мне все вокруг казалось новым и увлекательным. До сих пор Быстрины были самым большим людским поселением, какое я знал. Но во всей моей деревушке с окрестными хуторами вместе не набралось бы столько народу, сколько в нашем караване.

Дедушкин дом стоял среди плодородной равнины, совсем не похожей на каменистые земли предгорий и гранитные хребты, на которых кое-как прозябали одни только лишайники да стелющийся кустарник.

Даже голубое небо, дома казавшееся беспредельным, словно сжалось здесь, рассеченное горными вершинами.

Я не переставал напоминать себе, что все это – в порядке вещей. Мир вокруг меня не был затронут Хаосом. Тем более странными и удивительными казались мне те, кого, как Крона, коснулось дыхание Хаоса.

Никакие предостережения Ирин не могли удержать меня от романтических представлений о Той Стороне. Я мог без конца слушать рассказы рейдеров. "Рорк сказал, что Хаос у меня в крови"! – с гордостью вспоминал я. Путешествуя рядом с Ирин, Рорком и Крочем, я все яснее понимал, что все чудеса дворцового бала бледнеют в сравнении с тем, что можно повидать в одном-единственном рейде в Хаос.

Нет, я не забывал, что Хаос и воин-бхарашади по имени Катвир убили моего отца. И все же во мне росло желание побывать за Стеной.

Тропа, пройдя между двумя каменными столбами, снова расширилась. Я тихонько толкнул Стайла пятками, и мой гнедой легко догнал Рорка. Но через минуту я предпочел снова отстать, потому что Ирин покинула голову каравана и подъехала к нам. Мы со Стайлом дружно недолюбливали то создание, на котором она ездила, так что я не мешал своему мерину укрыться за крупом коня Рорка.

Лошадь Ирин – а я полагал, что родилась она лошадью, – явно много времени провела в Хаосе. Оранжево-черная чешуя ящера покрывала ее тело, странно сочетаясь с обычными конскими хвостом и гривой. В глазах горел "свет Хаоса", а два острых клыка, торчавших по бокам мундштука, придавали ей хищный вид, который, по-видимому, и тревожил Стайла. Чем на самом деле питалась эта скотина, я не знал и, честно говоря, не хотел знать.

Что касается самой Ирин, я только через пару дней сообразил, что зеленые волосы и острые уши – не единственные изменения, внесенные в ее внешность Хаосом. При дневном свете я разглядел, что, улыбаясь, она показывает клыки ничуть не хуже, чем у ее лошадки. Еще позднее я заметил: костяные шпоры на локтях и лодыжках не снимаются вместе с одеждой.

Поделившись своими наблюдениями с Рорком, я услышал в ответ обычное: "В Хаосе и не такое случается". Он тут же добавил, что Ирин еще повезло и что не все изменения, привносимые Хаосом, так симметричны и приятны на вид.