Рожденные телевизором - [35]

Раз классика так отчаянно сопротивляется телевидению, может, лучше вернуться к начинанию Аркадия Арканова на том же ТВ? Он под аккомпанемент Леона Оганезова лихо укладывает сюжет «Идиота» в формат «Мурки». Выходит остроумно, поучительно и кратко – на радость сдающим ЕГЭ.

9 июля

Пятый угол экрана

Канал «Культура» превращается в нечто среднее между складом готовой продукции и секонд-хендом

В последние годы у меня была отклонена всего одна статья – та, что посвящалась каналу «Культура». Достойнейший человек в достойнейшей газете объяснил свой отказ не цензурными, а морально-нравственными соображениями, мол, зачем бить своих, остальное ТВ еще хуже. Так в семье относятся к дальнему родственнику – не яркий, не интересный, тоску навевает, но вроде бы гадостей особых не делает. И в гости звать не хочется, и от дома отказать веского резона нет. Чем дальше, тем в меньшей степени я ощущала канал «своим». А на днях случилось событие, заставившее меня вернуться к теме отклоненной статьи. Но сначала о событии.

В течение четырех вечеров на «России» демонстрировался шестнадцатисерийный документальный фильм «Подстрочник». Семидесятисемилетняя Лилианна Лунгина, почти не меняя позы, рассказывала под телекамеру историю своей жизни. Фильм не отличался богатством изобразительных средств: одни и те же ракурсы «говорящей головы»; съемки мест, важных для ее жизни; ненавязчивая музыка. Но от неспешного повествования веяло чем-то таким настоящим, нездешним, несегодняшним, что оторваться было невозможно. Попытка проанализировать уникальное для нашего трэшевого времени явление вряд ли обернется удачей. Да, Лунгина замечательная рассказчица и отличная переводчица. Да, у нее муж известный сценарист, а сын еще более известный режиссер, который и «Остров», и «Царь». Да, она всегда дружила с лучшими – от «Дэзика» Самойлова до «Вики» Некрасова. Да, у нее экзотическое детство – жила в Германии, Палестине, Франции.

Но фильм – не об этом. Он – о внутренней биографии Л. Л. Подбирая слова, шлифуя мысль, уточняя как бы про себя формулировки, она тщательно фиксирует этапы духовного становления. Важнейший для себя вывод повторяет не раз и не два – интеллектуальное мужество дается труднее физического. На пересечении личности с историческим временем и рождается основная мелодия фильма. Лилианне достались людоедские времена. Но они не смогли задушить тот жгучий интерес к жизни, каждую минуту которой она проживала с максимальной полнотой. Для меня столь сильное впечатление от фильма – штука удивительная. Я знакома с Лилианной, бывала у нее на Арбате, знала многое из того, о чем она рассказывает. Ее чудесный дом считала одним из лучших в Москве. Открытость, веселость, любовь к людям, вписанность в культурный контекст хозяйки дома неизменно радовали и восхищали. Но только жанр подробного документального романа в бережном исполнении режиссера Олега Дормана помог увидеть подлинный масштаб личности.

А теперь перехожу от стихов к прозе. Одиннадцать лет «Подстрочник» пролежал, что называется, на полке. Дорман первым делом предложил его «Культуре», но тамошние начальники сочли фильм недостойным эфира. Понадобилось вмешательство Леонида Парфенова. Он отвез диски Олегу Добродееву, и тогда дело закрутилось, правда, уже на «России». Отчего же канал, для которого фильм был создан, отказался от него?

Увы, «Культура» давно превратилась в нечто среднее между складом готовой продукции и секонд-хендом. Разумеется, здесь есть много значительных программ – трансляции концертов, спектаклей, отличный кинопоказ. Однако самое интересное – не плод напряженной креативной мысли, а то, что дано каналу, так сказать, по праву рождения. Иногда мелькнет что-нибудь любопытное в «Линии жизни», иногда – в «Островах», иногда – в «Театральной летописи». Но данного перечня непростительно мало для уникального статуса пятой кнопки, существующей вне рейтингов и рекламы. Казалось бы, «Культуре» сам бог велел превратиться в зону поиска, эксперимента, в царство не-формата. Но вместо этого над каналом витает стойкий запах нафталина. Даже культурные новости во главе с Владиславом Флярковским залакированы и намакияжены до чрезвычайности, на их фоне паркетные «Вести» кажутся глотком свежего воздуха. Ощущение такое, будто здешние топ-менеджеры пребывают в глубокой спячке. Все, что мешает сему благодатному процессу, безошибочно выжигается каленым железом.

Историю о том, как из телеверсии концерта, посвященного десятилетию канала, вырезали в исполнении Михаила Козакова сначала стихотворения Пушкина, а потом басню Крылова «Пестрые овцы», можно рассказывать как анекдот, но ведь это быль. Контролировать не только сущее-видимое, но и зрительские ассоциации – у Крылова устроители концерта усмотрели намек на критику властей – добрая советская традиция. А вот Андрей Максимов точно не занимался никакими намеками, но тоже не угодил. Его «Ночной полет» – долгожитель экрана. Программа, идущая в прямом эфире и всякий раз в разговорах с людьми искусства осененная конкретным информационном поводом, должна была стать сюжетообразующей на «Культуре», хотя бы потому, что живая. Да и такие интервьюеры, как Максимов, на дороге не валяются. Но вот уже и «Ночной полет» отлетался. Задыхаются от недостатка воздуха столь штучные телеведущие, как Михаил Швыдкой со своей «Культурной революцией», Александр Архангельский («Тем временем»). Скучно и Виктору Ерофееву в «Апокрифе» – все дозволенные темы проговорены, остались, видимо, те, что способны (к ужасу руководителей) вызвать неконтролируемые ассоциации.