Рождения - [10]

— А кто такая Клеандра?

— Душа той, которая у тебя сейчас под сердцем.

— Ба, так ты же говорила, что это Катерина?

— Имен может быть много, а душа, деточка, одна. Клеандра или Катерина, самое главное, что душенька ее, нашей спасительницы. Теперь-то мы сможем избавиться от заклятия рождаться в этом месте.

Во дворе хлопнула калитка, кто-то скоро пробежал через двор, в сенях скрипнула дверь.

— Ну вот и мать твоя вернулась. — Произнесла бабка, поднимаясь с постели, на которой лежала Клавдия.

— Ба, не уходи, а то опять болеть будет.

— Не будет пока. И запомни, родишь в полдень над восходящей планетой Солнца и уходящей утренней Венерой, как раз в точке их соприкосновения, в двенадцать часов и одну минуту.

— Мам, ну что ты её пугаешь, — снимая платок, суетилась Соня. — Все дочка будем собираться. Скорую я вызвала, скоро приедут.

— Ну да, смотри, скоро, — пробурчала старуха, — знаем мы их «скоро». Пускай детинка лежит, успеется. Я, Клавдия, скажу, когда собираться.

— Мам, а ты Федьке-то на работу позвонила? — Заволновалась Клавдия.

— Не волнуйся, позвонила, его на месте не было, да сказали передадут. И что за работа у него такая ночами нормальные мужики дома спят, а его ни днем ни ночью найти нельзя.

— Мама зря ты о нем так, он ведь инженер, на нем столько народу держится.

— Вот я и говорю, народу держится, а жену на старух оставил.

Соня суетилась, пытаясь собрать дочь в больницу, бегая по дому из угла в угол, что-то ища, перерывая вещи в сундуке.

— Знаешь, доченька, я тут сберегла кое-что, еще после тебя остались одеяльце и пеленочки. Так я тебе их приготовлю, с собой возьмешь, тут…

— Мама, я в больницу еду. Ты понимаешь? А ты мне вещи двадцатилетней давности всучить хочешь, оставь. Я все с Федором подготовила. Родится ребенок, он забирать будет, привезет.

— А во что его пеленать в больнице будут? — Удивленно спросила мать.

— Ой, мам сразу видно, что ты в больнице не была. Там все дадут, а с собой брать нельзя всё одно всю одежду вернут.

— Там у них Соня коммунизьм, — усмехнулась бабка. — Все общее для всех.

Мать расстроено присела к дочери, ласково погладила по голове, — Доченька может все же решишь дома, а? Тут мы тебе все как следует сделаем…

Дочь приподнявшись посмотрела на мать:

— Мам, ну не те времена сейчас, люди засмеют.

— Ладно, поступай, как знаешь. — Тяжело вздохнула мать.

— Соня, поди сюда. — Бабка долго копалась в складках своей необъятной юбки. Вскоре из многочисленных подъюбников показался сверток. Положив его на ладонь своей старой, но еще достаточно сильной руки, бережно, словно новорожденного, стала разворачивать. На пол упал видавший виды клочок плотной рыжей бумаги, раскрыв взору что-то прямоугольное, завернутое в кроваво-красный лоскут бархата.

— Что это? — спросила Соня.

— Вот и пришло время, — оставив без внимания вопрос дочери, продолжала бабка. — Иди-ка Клавдия сюда.

— Ой, ба, лучше уж вы ко мне.

— Не канючь, не рассыпишься. Уж коли сказала, подойди, так выполняй.

Клавдия нехотя стала подниматься с постели и, поддерживая живот, поплелась к бабке.

— Ну, что еще? — В руке у бабки лежала темная, напоминающая маленькую шкатулку вещица. Но при внимательном рассмотрении никто не заметил ни замков, ни крючков открывающих эту шкатулку.

— Ба, а что это такое? — Заинтересовано рассматривая лежащую на ладони вещицу, спросила внучка.

— Ты все спрашивала, когда все узнаешь. Это ответ на твой вопрос.

— Фу, — фыркнула Клавдия.

— Ты не фыркай, а слушай. — Вытянув руку так, чтоб вещицу могли в тусклом свете лампы рассмотреть и дочь и внучка, бабка продолжала.

— Энту шкатулку на смертном одре Катерина передала моей матери на хранение со словами: «Когда вернусь на землю, мне она должна вернуться, а по этому завещаю хранить в роду, чужим не отдавать, в тяжелые времена о ней забыть и не продавать, потому как ценность в ней огромна, попадет в руки нечисти, будет горя много, сила в ней моя на земле».

— Так это что ж, навроде волшебной палочки? — Спросила Клавдия.

— Ну ты можешь хоть пять минут потерпеть и не перебивать? Чему я тебя учила с детства?

— Знаю, прости бабушка.

— Так чему?

— Старших слушать и не высказывать своего вопроса до тех пор пока тебе не дадут разрешения.

— Правильно дорогая, вот слушай и не перебивай, так как до поры до времени тебе придется головой отвечать за эту шкатулку.

— А долго мне придется отвечать?

— Я сказала, слушать. — Повысила голос бабка. От неожиданности Клавдия отшатнулась, не подержи ее вовремя мать, уселась бы пятой точкой прямиком на стоящий рядом с ней рогач возле печи. Бабка резко взмахнула рукой, от чего в доме закружился маленький смерч, перенеся рогач подальше к двери. И опять в доме наступила тишина, нарушаемая жужжанием мухи в окошке. Стороннему наблюдателю показались бы по меньшей мере странными летающие рогачи и невесть откуда взявшиеся смерчи. Только не этим женщинам, они знали, что бабку лучше не злить, а то эти смерчи покажутся цветочками, не дай Бог ей разойтись. Видывали, знают на что она способна. И больше ни одна не осмеливалась подать голос. Бабка увидала, что ее работа оказала плодотворное влияние, и продолжила: