Рождение «Шерхана» - [8]

Красное поначалу лицо Климачева стало покрываться белыми пятнами.

С каждой секундой этого издевательского молчания Житкову становилось все более не по себе. Сосредоточившись, он попытался подобрать определение тому жгучему чувству, которое он в данный момент испытывал. И вскоре это определение нашлось. Это был стыд.

Ему было стыдно за растерянного, не очень аккуратно одетого Климачева, за устроившего этот безобразный спектакль генерала, за с любопытством переглядывающихся присутствующих, за себя, наконец, не сумевшего вовремя предостеречь Климачева.

Хотя от чего он мог его предостеречь? Ведь не в галстуке же дело. Галстук – лишь только повод.

Наконец генерал заговорил. То, что он сказал, и особенно как он это сказал, наполнило Житкова еще большим чувством стыда и негодования.

– Товарищи! Вы только посмотрите на это явление природы, по недоразумению называемое полковником милиции, – негромким презрительным голосом начал генерал свою речь. – Мало того, что оно… – на слове «оно» генерал сделал ударение, – опаздывает на совещания, оно еще считает для себя возможным одеваться не по форме, как остальные офицеры, – с этими словами генерал обвел взглядом присутствующих.

– Товарищ генерал… – начал было Климачев прерывающимся от негодования голосом.

– Молчать, па-алковник! – перешел на крик генерал. – Мне не нужны ваши оправдания! Я сыт вашими оправданиями по горло!

Генерал энергично резанул себя по горлу большим пальцем правой руки.

Климачев замолчал, видимо, понимая, что все сказанное им в сейчас в этом кабинете обернется против него.

– Мне теперь понятно, – продолжал кричать генерал, – почему в нашем РУОПе творятся такие безобразия! Потому что рыба гниет с головы. Ну ничего! Кое-кому мы уже прижали хвост, скоро и до головы доберемся! Чтобы не воняло!

– Товарищ генерал! – уже почти спокойно и твердо заявил Климачев. – Я попрошу вас держать себя в рамках. Я не позволю вам себя оскорблять!

– Вон из моего кабинета! – генерал сорвался на визг.

Климачев повернулся и молча вышел.

Генерал, покашляв, прочистил горло и спокойно сказал:

– Дальше совещание продолжит полковник Бойко.

Он еще раз обвел взглядом присутствующих и вышел вслед за Климачевым.

Всем стало ясно, что Климачев человек конченый и что генерал получил «добро» на такой спектакль. Полковника явно снимут с должности, а может быть, и того хуже. А все произошедшее сейчас – только спектакль, цель которого – прояснить ситуацию для широкой публики. Заодно преподать урок другим, чтобы неповадно было.

* * *

Последний пункт совещания, раздел «разное», включал один вопрос, для обсуждения которого в узком кругу полковник Бойко попросил остаться Житкова и областного прокурора.

Вопрос этот в переводе с милицейско-бюрократического языка на русский звучал следующим образом: что делать с обладателем диппаспорта Республики Грузия, особо опасным рецидивистом, вором и убийцей Бесиком Кварая?

Глава 5

Экипаж «Ан-26» медленно шел по раскаленному от жары бетону аэродрома к своей машине.

В тени фюзеляжа они еще издали увидели две сидящие на каком-то ящике человеческие фигуры. При ближайшем рассмотрении в одной из них они узнали снявшего рубашку подполковника-интенданта, а в другой – своего бортинженера, в таком же виде. При их приближении бортинженер встал, надел рубашку и фуражку, сделал один маленький шаг навстречу вышедшему чуть вперед командиру, приложил руку к козырьку и, не выходя из тени, доложил о готовности машины к полету.

Пожав руку бортинженеру и подошедшему ближе подполковнику-интенданту, командир обратился к ним с вопросом:

– Ну что, летим?

– Давно пора, командир, – возопил обалдевший от жары бортинженер, – в машине хоть кондиционер есть.

– Да, кстати о полетах, – вступил в разговор штурман, – командир, ты карту полетную в штабе взял?

– А, черт, я на тебя понадеялся.

– Ну, нате здрасте! Мы же договаривались, командир! – Штурман в отчаянии всплеснул руками.

– Да я с этим просерансом все позабыл к чертовой матери, – командир досадливо почесал затылок, сдвинув на лоб фуражку, – что делать-то будем?

– Что, что, – с досадой проворчал штурман, – опять по пачке «Беломора» придется курс прокладывать. Думаешь, легко?

Командир и штурман много лет летали вместе, и это была их старая шутка. Скорее уже и не шутка, а некий ритуал, примета. Если удавалось ловко провести какого-нибудь лопуха-пассажира, то полет должен был сложиться очень удачно. Остальные члены экипажа подыгрывали им по мере сил.

В данном случае успех был полный.

Усевшийся было опять на ящик подполковник-интендант подскочил как ужаленный, испуганно вытаращил глаза и энергично запротестовал:

– Ребята, какой «Беломор»? Да вы в своем уме? Время еще есть, мой помощник только через час-полтора подскочит, чего бы вам пока за картой не сбегать?

– Да куда они побегут? – вступил в разговор рассудительный второй пилот. – Сегодня пятница, короткий день, секретчик, поди, уже домой ушел. Теперь до понедельника его не дождешься. Зря только будут бегать по такой жаре.

Ничего, небось мимо Грузии не проскочим.

– Да там ведь Турция рядом, – вспомнил географию побледневший от таких успокоений интендант, – и вообще война кругом! У нас ведь и самолет военный! Собьют и фамилию не спросят!