Рождение Римской империи - [30]

Сразу же по возвращении в Италию он столкнулся с двумя основными вопросами — вопросом о наделении ветеранов землей и вопросом продовольственным. Земли у государства в Италии не было; конфискованные у сторонников сената земли, по большей части, так или иначе перешли в частное владение: многое захватили сами триумвиры и не склонны были с этим земельным фондом расстаться. Приходилось, таким образом, и здесь использовать систему Суллы, то есть систему экспроприации. Но если Сулла имел дело с италиками, только что побежденными врагами Рима, то перед Октавианом стояло мирное трудовое гражданское население Италии, ничем не провинившееся и составлявшее основу экономической жизни страны. Экспроприировать их значило разрушить Италию, создать на руинах интенсивного и цветущего хозяйства бесплодное и заранее обреченное на разорение землевладение отвыкших от работы и не желавших работать солдат, хорошо усвоивших себе только одно ремесло — ремесло убийств и грабежа.

Но выхода не было, и Октавиан решился на широчайшие экспроприации без выкупа, сопровождаемые грабежом, насилиями и убийствами. Все лучшее в Италии было выброшено за борт, усилило кадры городского пролетариата, наполнило Италию шайками разбойников и обеспечило постоянный приток сил засевшему в Сицилии во главе пиратских войск Сексту Помпею[143]. Развилась и сильнейшая эмиграция из Италии, огромная масса рабочей силы хлынула в Африку, в Испанию, в Галлию, найдя себе приют, частью в ущерб местному населению, в крупных имениях римских магнатов — в качестве зависимых арендаторов, будущих крепостных колонов.

Развал сельского хозяйства в Италии создал колоссальнейший продовольственный кризис, еще усиливший и без того все возраставшее недовольство населения. Усугубился кризис тем, что слабый вначале Секст Помпей сделался теперь могучим вождем флота и войска, опиравшимся на богатую хлебную Сицилию и отчасти Африку и прекращавшим подвоз в Италию, когда ему это заблагорассудится.

Экспроприация Италии, голод и недовольство населения неминуемо должны были вызвать попытку вооруженного сопротивления. Нужен был только вождь. Вождем обездоленных италиков выступил Луций Антоний[144], брат триумвира, действовавший в согласии с женой триумвира, Фульвией. Экспроприации в Италии были для него только агитационным средством.

Целью было затруднить деятельность Октавиана и добиться возвращения в Италию Антония и захвата им власти единолично. Последуй Антоний призыву брата, и в Италии вновь загорелась бы гражданская война, из которой Октавиан вряд ли вышел бы победителем.

Но Марк Антоний не решился на войну. Он предпочел предать брата и войти в соглашение с Октавианом, ценой отказа от всякого влияния на Италию. Почему он это сделал, остается неясным. Возможно, что он не в состоянии был купить италийские войска и боялся, что, явившись в Италию без денег, он погубит свое дело навсегда. Результатом этого предательства была жестокая война (так называемая Перусинская) и беспощадная экзекуция Италии; сильнее других пострадала Умбрия[145] и город Перусия[146], где заперся Луций Антоний с войском.

Соглашение с Антонием, в которое, по требованию Италии, включен был и Секст Помпей, было колоссальным успехом Октавиана. Отныне в Италии не было более войск Антония, оппозиция Италии была разбита, весь Запад подчинился Октавиану, и только делом времени было уничтожение Секста Помпея, потребовавшее, правда, огромного напряжения сил от Октавиана. Ликвидируя власть Помпея в Сицилии, Октавиан попутно устранил и Лепида, который был ему единственной помехой на Западе. Устранение это никаких осложнений не вызвало, так как войска Лепида охотно перешли к Октавиану, в руках которого находились италийские земли.

После таких головокружительных успехов Октавиана столкновение между ним и Антонием и новая гражданская война были неизбежны. Длительный раздел римской державы между Антонием и Октавианом был немыслим и о нем серьезно не помышляли ни Октавиан, ни Антоний. Восток без италийских легионов был колоссом на глиняных ногах, Запад без промышленного и торгового Востока обречен был на захирение и упадок.

Предстояла решительная борьба. Победителем в ней должен был быть тот, кто сумет сплотить около себя наиболее действенные силы, силы Италии и западных провинций, силы римского гражданства, единственные силы, на которых и в данный момент могла основываться мировая власть. От этих сил соглашением 37 года Антоний был изолирован, все попытки войти с ними в контакт и отвлечь их от Октавиана парализовались Октавианом и кончались неудачами. Октавиан же, наоборот, своей связи с Италией не порывал ни на минуту, укрепляя одновременно свою связь с войском и пополняя его силы.

От такта Октавиана зависело теперь, даст ли ему в этот трудный момент Италия свою поддержку, сплотится ли она около него. И с этой задачей Октавиан справился блестяще. Он не торопился. Приготовления Антония, накопление им денег, постройка флота, набор местных контингентов ему не были страшны. Главной его задачей было вооружить против Антония Италию, создать враждебное к нему настроение среди всех слоев римского гражданства, договориться с сенатом, с всадничеством и с рядовым гражданством Италии.