Рождение огня - [28]

После нескольких попыток найти занятие по душе я вдруг поняла, что Мадж до смерти хочется попасть в лес. Тогда я пару раз взяла её с собой и показала стрельбу из лука.

Она пытается научить меня играть на рояле, но я предпочитаю слушать её. Иногда мы обедаем друг у друга, и Мадж больше нравится у меня, чем у себя. Родители у неё — люди приятные, но не думаю, что она проводит с ними много времени. У её отца забот полон рот с управлением дистриктом, а у матери такие чудовищные мигрени, что она по нескольку дней не в состоянии встать с постели.

— Может, вам надо свозить её в столицу? — сказала я как-то в один из таких приступов. Мы в тот день не играли рояле: даже через два этажа звуки причиняли матери Мадж невыносимые страдания. — Они бы вылечили её в два счёта, точно тебе говорю.

— Да... Но в Капитолий так запросто не поедешь, тебя должны пригласить, — печально сказала Мадж. Даже привилегии мэра небезграничны.

Мы прибываем к дому мэра, и едва я успеваю мимоходом обнять Мадж, как Эффи тут же гонит меня наверх, на третий этаж, наводить красоту.

И вот я приведена в порядок, одета в длинное, до пола, серебристое платье — и у меня ещё есть целый час свободного времени. Тогда я отправляюсь искать Мадж.

Её комната находится на втором этаже, рядом с гостевыми спальнями и кабинетом отца. Я просовываю голову в дверь кабинета — хочу поздороваться с мэром, но комната пуста. Телевизор, однако, включён; я захожу и смотрю на экран: на нём мы с Питом, заснятые во время вчерашней вечеринки в Капитолии. Танцы-шманцы-обжиманцы и объеданцы... То же самое можно сейчас увидеть во всех домах Панема. По-моему, публику уже тошнит от несчастных влюблённых из Двенадцатого дистрикта. Меня так точно выворачивает.

Я было направляюсь к выходу из кабинета, но тут моё внимание привлекают какие-то странные, прерывистые гудки. Поворачиваюсь обратно к телевизору и вижу, что экран потемнел. Потом на нём появляется мигающая надпись: «НОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ ПО ДИСТРИКТУ 8». Инстинктивно я осознаю, что это не предназначено для моих глаз, это — только для мэра. Мне надо бы убраться и побыстрей. Вместо этого ноги сами несут меня ближе к телевизору.

Дикторшу, лицо которой появляется на экране, я раньше никогда не видела. У неё седые волосы и хрипловатый, властный голос. Она предупреждает, что положение ухудшилось, объявлена тревога третьей степени. В Дистрикт 8 посланы дополнительные силы правопорядка, а всё производство текстиля остановлено.

Картинка сменяется — теперь показывают главную площадь Восьмого. Я её узнаю, ведь мы были там всего лишь на прошлой неделе. Вон, транспаранты с моим портретом всё ещё свисают с крыш. А под ними такое творится... Площадь полна орущих людей, их лица обмотаны тряпками или прикрыты самодельными масками. В воздухе свистят кирпичи и булыжники. Горят дома. Миротворцы не целясь стреляют в толпу, убивая всех, кто под руку подвернётся.

Такого я никогда не видела, но думаю, что не ошибусь, если скажу: вот это и есть то, что президент Сноу называет беспорядками.

7.

Кожаная сумка с едой и фляга горячего чая. Пара перчаток на меху, забытых Цинной. Три сухих веточки, обломанных с голого зимнего дерева, образуют на снегу линию, указывающую, куда я пошла. Всё это я оставляю для Гейла на нашем обычном месте в первое же воскресенье после Праздника Урожая.

Я упорно продвигаюсь через холодный, мглистый лес, пробивая ногами тропку в снегу. Гейлу эта дорога не знакома, а я её и с закрытыми глазами могу пройти. Она ведёт к озеру. Боюсь, что наша традиционная поляна находится под наблюдением, а я сегодня собираюсь рассказать Гейлу такое, для чего нужно абсолютно безопасное, уединённое место. Но придёт ли он вообще? Если нет, мне ничего не останется, как глубокой ночью отправиться к нему домой. Есть кое-что, о чём ему необходимо знать. К тому же без его совета мне в одном очень важном деле ну никак не обойтись!

Как только до меня дошёл смысл того, что я увидела на экране телевизора в кабинете мэра, я вылетела в дверь и понеслась по коридору. И как раз вовремя! Через секунду на верхней ступени лестницы появился мэр. Я помахала ему рукой.

— Ищешь Мадж? — приветливо спросил он.

— Да. Хочу показать ей своё платье.

— Отлично, ты знаешь, где её найти. — И в этот момент из его кабинета опять раздалось «бип-бип-бип». Лицо мэра помрачнело. — Прошу прощения, — сказал он, вошёл в свой кабинет и плотно закрыл дверь.

Я стояла в коридоре до тех пор, пока полностью не пришла в себя. Нужно выглядеть естественно и не показывать виду, что меня что-то взволновало, твердила я себе. Потом нашла Мадж — она сидела у себя в комнате у туалетного столика и расчёсывала свои волнистые белокурые волосы. На ней было то самое чудесное белое платье, которое она надевала в День жатвы. Увидев в зеркало, что я стою позади неё, она заулыбалась:

— Вот это да! Ты прямо вылитая капитолийка!

Я подошла ближе и указала на золотую сойку:

— Не только я, но и моя брошка теперь капитолийка! Сойки-пересмешницы сейчас в столице последний писк моды, а всё благодаря тебе! Точно не жалеешь, что отдала её мне? Может, возьмёшь обратно?