Рождение огня - [15]

Однако в этом году, впервые после давней победы Хеймитча, Тур завершится в Двенадцатом, и Капитолий не пожалеет средств на самые пышные празднества.

Как желала мне на прощание Хазелл, я пытаюсь наслаждаться прекрасными яствами. Повара явно стараются мне угодить, готовят моего любимого барашка с черносливом и всякие другие вкусности. На столе ждут апельсиновый сок и чашка горячего шоколада. Короче, под завязку напихиваюсь едой и слова о ней плохого не скажу, но наслаждаться... Нет, это вряд ли. К тому же что за дела — кроме нас с Эффи за столом больше никто не изволил появиться.

— А где все? — раздражённо спрашиваю я.

— Хеймитч... ах, да кто его знает, где он, — отвечает Эффи.

Меня не Хеймитч интересует, он, скорее всего, только что завалился спать. Эффи продолжает:

— Цинна допоздна работал над наведением порядка в твоём гардеробе. Должно быть, он создал для тебя не меньше сотни нарядов! Твои вечерние туалеты неподражаемы! А команда Пита, наверно, ещё спит.

— А ему что — не нужно красоту наводить?

— Да, но не в такой степени, как тебе, — резонно говорит Эффи.

Это ещё почему? Значит, мне всё утро придётся мучиться — из меня живьём будут волосы выдирать, — а он спит себе и в ус не дует!

Я как-то не задумывалась, но на арене у некоторых ребят были волосы на теле, а у девушек — ни у одной. Помню, у Пита были, очень светлые, стоило только смыть грязь и кровь — они так и засияли в солнечном свете... Только его лицо оставалось совершенно гладким. Ни у кого из парней на лице ничего не росло, хотя по возрасту им вроде бы было положено... Интересно, что с ними такое сделали?..

Если я чувствую себя неважно, то моя команда, похоже, находится в ещё худшем состоянии. Они заливаются огромным количеством кофе и глотают какие-то яркоокрашенные таблетки. Насколько мне известно, никто из них никогда не встаёт раньше полудня, ну разве что создаётся угроза национальной безопасности в виде волос на моих ногах. Я так радовалась, когда ноги, наконец, поросли своим обычным пушком — как будто вообще вся жизнь вернулась в нормальное русло... Я провожу кончиками пальцев по мягкому закруглению голени — и отдаю себя в руки гримёров. Настроения болтать ни у кого из них нет, так что в полной тишине я, кажется, даже слышу звук, с которым выдёргиваются из моей кожи несчастные волоски. Меня отмачивают в ванне, полной какого-то тягучего зловонного раствора, лицо и волосы одновременно густо обмазывают кремами. Затем следуют ещё две ванны, не такие отвратные, потом меня вынимают, растирают, массируют, скребут и умащают. К этому времени создаётся уже такое впечатление, будто с меня содрали всю кожу до мяса.

Флавий, взявшись пальцами за мой подбородок, приподнимает мне голову и вздыхает:

— Какая жалость, что Цинна сказал: «Для неё — никакой пластики!»...

— О да, мы могли бы из неё тако-о-е сделать! — размечталась Октавия.

— Ну ничего, пусть только подрастёт, — чуть ли не угрожающе  заявляет Вения, — тогда ему некуда будет деваться — разрешит!

Разрешит что?! Раздуть мне губы, как у президента Сноу? Сделать татуировки на интимных местах? Покрасить кожу в малиновый цвет и впаять в неё брильянты? Вырезать на моём лице причудливые узоры? Снабдить меня изогнутыми когтями и кошачьими усами? Всё это и ещё много всего другого мне довелось видеть у столичных жителей. Они хоть догадываются, какими уродливо-нелепыми и смехотворными кажутся нам, нормальным людям?

Мысль о том, чтобы быть отданной на произвол моей одержимой модой команде, добавляет лепту в копилку моих невзгод. Как будто мне мало истерзанного тела, изматывающей бессонницы, будущего принудительного брака с Питом и самого главного страха: а что, если я не смогу удовлетворить требования президента Сноу?..

Ланч Эффи, Цинна, Порция, Хеймитч и Питер начали без меня. Я к тому времени уже так измотана, что не могу выдавить из себя ни слова. Остальная компания непринуждённо болтает о том, как здесь прекрасно кормят и как им хорошо спится в поездах. Каждый полон надежд и восторженных ожиданий. Ну, разве что, кроме Хеймитча. Того мучает похмелье, и всё, на что он способен — это в свою очередь мучить бедный маффин[3]. Я вообще-то не хочу есть, наверно, потому, что слишком много навернула за завтраком, а, может, потому, что чувствую себя такой несчастной. Болтаю ложкой в чашке с бульоном, иногда проглатываю ложку-другую. На Пита — моего будущего мужа — даже глаза б мои не смотрели, хотя, вообще-то, ну при чём тут он... Он же не виноват...

Народ замечает моё состояние. Меня пытаются втянуть в беседу, но это бесполезное дело. Поезд замедляет ход и вскоре останавливается. Обслуга сообщает, что это не просто остановка для заправки, но что с локомотивом что-то случилось и потребуется основательный ремонт — замена частей займёт по крайней мере час. Эффи впадает в панику, вытаскивает блокнот с расписанием и начинает выяснять, как опоздание поезда повлияет на дальнейшую судьбу каждого из нас вплоть до нашей прискорбной кончины. В конце концов мне становится невыносимо слушать её нытьё.

— Да всем по барабану, Эффи! — рявкаю я. Все сидящие за столом, даже Хеймитч, затихают, уставившись на меня. Хеймитч, предатель, уж кто-кто, а ты-то должен быть на моей стороне — Эффи достаёт и тебя! Но раз так, я немедленно отступаю: