Рождение музыканта - [21]
В знойный день 23 июня Бонапарт взошел на прибрежный холм и долго смотрел в полевую трубу. Солнце, садясь, осветило императора последними лучами. Его тень, быстро удлиняясь, коснулась прибрежных вод.
– Вперед, за Неман!..
– Да здравствует император!..
Нашествие двунадесяти языков началось. На пятый день войны, которую Наполеон не счел нужным даже объявить России, он уже был в Вильно.
– Через месяц русские будут у моих ног! – снова предсказал он срок своей победы.
В июле война надвинулась на Смоленщину…
Глава вторая
Когда Иван Николаевич Глинка приехал в Ельню на собрание дворян, пробиться в присутствие не было возможности. Люди, стоя на улице у всех окон, слушали манифест о всенародном ополчении:
«…Неприятель вступил в пределы наши и продолжает нести оружие свое внутрь России… Не можем и не должны мы скрывать от верных наших подданных, что собранные им разнодержавные силы велики и что отважность его требует неусыпного против него бодрствования…»
Читал манифест уездный предводитель дворянства Соколовский, из рода покойницы Феклы Александровны. Его слушали сумрачно, но спокойно: не пропустить бы какое важное слово.
На городской площади, неподалеку от присутствия, тоже стояла толпа, там тоже читали манифест. Людей множество, а какая тишина! Издалека было слышно каждое слово:
«…Ныне взываем ко всем сословиям и состояниям, духовным и мирским, приглашая их вместе с нами единодушным и общим восстанием содействовать противу всех вражеских замыслов и покушений…»
Кое-как Иван Николаевич протиснулся, наконец, в собрание. Дворяне, которые никогда из своих берлог не поднимались, были налицо. В переднем углу слушал чтение старший брат Ивана Николаевича Дмитрий Николаевич. Он всю жизнь рыскал по отъезжим полям со своими псарями и сворами. Первый на весь уезд собачник, только на охоте его и видали. В Новоспасском по годам не бывал, а теперь объявился и он.
Когда чтение кончилось, предводитель добавил от себя:
– Не мы ли, смоляне, известны с давних лет готовностью к защите отечества? Ныне видим бедствия его. Уже оставлены войском нашим Витебск, Минск, Орша, Могилев. Уже ополчается губерния наша. Присоединимся и мы к этому священному движению сердец!
Тогда встал Сила Семенович Путята. Многие о нем давно забыли: помер, поди, старик в своей деревне. Ан нет, жив Путята! Заговорила военная кость.
– Господа дворяне, не время рассуждать, время действовать! Идет Наполеон! Мы, россияне, во имя правды ополчаемся! Пусть трепещет горделивец: иноплеменного правления не примем, как не приняли его праотцы наши. Сего не будет!
– Не будет! – отозвалось собрание.
– Господа смоляне! Отечество хранило нас от первого дня жизни нашей. Не мы ли обороним его?
Снова общим гулом ответило собрание. Старик выждал тишины:
– Не из тщеславия дерзну помянуть о себе. Отечеству отдаю имение и благословляю сыновей моих: на твердую защиту или на славную смерть!
Дмитрий Николаевич Глинка, едва дождавшись конца речи, пошел между рядов.
– Сколько круп да сухарей в готовности имеем? Ты, Михаила Михайлович, – обратился он к молодому соседу, – на крупу садись. А ты, сударь, на сухари! – и лишь легонько руку на плечо ему положил, а глядь, уже припечатал к стулу.
– Ну и силища, чтоб ему! – опешил дворянин, которому надлежало «сидеть» на сухарях.
А Дмитрий Николаевич дальше по рядам, где ступит, – там пол трещит.
– У городничего пики достанем, что от милиции остались. Так, господа дворяне?
– Обязательно пики! На это дело своих кузнецов поставим!
Но Дмитрий Николаевич уже вызывал охотников ехать в Смоленск промыслить пороху и свинца.
– А кто ополчение обучать будет? Много ли у нас по вотчинам штаб– и обер-офицеров без пользы проживает? – продолжал Дмитрий Николаевич. – Господа офицеры, прошу писаться в командирскую ведомость!
Подивились было господа дворяне: какие в Ельне штаб– и обер-офицеры? А есть! Они самые и есть. Кто смолоду не служил? Только обайбачились в деревнях.
– Нут-ка, подтянись, господа офицеры, как по воинскому регламенту подобает!
И пошли писаться в командирскую ведомость.
Собрание закончилось выборами: кому быть тысячным начальником ополчению в Ельне? И выбирали недолго, быть тысячным отставному майору Дмитрию Глинке!
Вот тебе и псовый охотник!..
Братья Глинки вместе вышли с собрания.
– Ну, дай тебе бог разума да силы, Дмитрий Николаевич!
– Благодарствую, Ванюшка! Ты куда?
– Пока домой, а ты?
– А я, брат, уже вторую неделю на колесах. Вот потолкую с городничим – и опять в Смоленск… С подводами для ополчения поможешь?
– Две мастерские у себя в Новоспасском завел. А придут бумаги, по всей губернии ставить буду.
– Ну, то-то! Прощай, брат!
– Ты бы, Дмитрий Николаевич, хоть в Новоспасское заехал…
– Не знаю, Ванюшка, на тебя надеюсь, а в других местах глаз надобен.
Братья крепко обнялись. Дмитрий Николаевич сказал:
– Невестке кланяйся, ребят обними… Прибавления не ждешь? Ты у нас за всех Глинок отвечаешь! – раскатился могучим смехом и пошел по площади семиверстным шагом.
Имя писателя Алексея Новикова знакомо читателям по романам: «Рождение музыканта» (1950), «Ты взойдешь, моя заря!» (1953), «О душах живых и мертвых» (1957, 2-е изд. 1959). В этих книгах, выпущенных издательством «Советский писатель», автор рассказывает о жизни и творчестве Михаила Глинки, Гоголя, Лермонтова, Белинского, Герцена, Кольцова. В тех же романах писатель обратился к образу Пушкина, к его широким дружеским связям с передовыми деятелями русского искусства.Роман А. Новикова «Последний год» (1960) целиком посвящен Пушкину, последнему периоду его жизни и трагической гибели (1836–1837 годы)
Роман «Ты взойдешь, моя заря!» посвящен зрелым годам, жизни и творчеству великого русского композитора Михаила Глинки.
Роман А. Н. Новикова «О душах живых и мертвых» (1957) посвящен истории трагической дуэли и гибели М. Ю. Лермонтова – создателя вольнолюбивой поэзии, стихотворения на смерть Пушкина, факелом скорби и гнева пылающего в веках, автора несравненных поэтических поэм «Демон» и «Мцыри» и великолепной прозы «Героя нашего времени». Одновременно с вольнолюбивой поэзией Лермонтова звучит написанная кровью сердца горькая поэма Гоголя, обличающая мертвые души николаевской России. Присоединяет к Лермонтову и Гоголю негромкий, но чистый голос народный поэт-самородок Алексей Кольцов.
Книга А.Новикова «Впереди идущие» – красочная многоплановая картина жизни и борьбы передовых людей России в 40-х годах XIX века. Автор вводит читателя в скромную квартиру В.Г.Белинского, знакомит с А.И.Герценом. Один за другим возникают на страницах книги молодые писатели: Н.А.Некрасов, Ф.М.Достоевский, И.С.Тургенев, И.А.Гончаров, М.Е.Салтыков-Щедрин. Особенно зримо показана в романе великая роль Белинского – идейного вдохновителя молодых писателей гоголевской школы. Действие романа развертывается в Петербурге и в Москве, в русской провинции, в Париже и Италии.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.