Рождение Минотавpа - [4]

Я упал, поскользнулся.

Пуля выше пронеслась.

И всего лишь мгновенье

Смерть меня не дождалась.

И смеется старуха

За плечами у меня.

Сеет страх, боль

И копоть Всем!

Кроме меня. Кроме меня. Кроме меня.

Не щадишь ты, паскуда

Ни наш полк, ни врага

И зачем тебе скажи нам,

Лейтенанта нога

Отняла ты, паскуда

У девчонки пацана

Ты возьмешь все что

Хочешь.

У всех.

Кроме меня. Кроме меня. Кроме меня.

[А. И. Киселев. "Кроме меня" 13.07.2001 г.]

И когда мы заканчивали последнюю строчку припева, с особенным ударением на последнем слоге, с близлежащего валуна сорвался тепловой "паучок" и устремился к нам. Мы бросились врассыпную. Раздался взрыв.

Придя в себя, я бегло осмотрелся. Взрыв начисто изменил местность. Там где возвышался камень, теперь лежали его немногочисленные обломки. Догорали кустики и трава. Сверху сыпалось каменное крошево. Через клубы дыма едва различались краски неба. Вовку я нашел сразу. Он лежал, свернувшись клубком и прикрывал руками живот, из которого непослушно сочилась кровь. Она перестала слушаться своего хозяина и теперь стремилась на свободу. Последний раз. Сержант был контужен.

Я взял его на руки и попытался подняться. Со второй попытки мне это удалось. Моя шатающаяся походка напоминала пьяного. Видимо я еще не пришел в себя после взрыва. Но "паук" был сигнальным, а не боевым. От взрыва боевой мины класса "паук", вместо гор была бы равнина в радиусе пятидесяти метров. А тут, мы оба были еще живы. Я шел, боясь наткнуться на еще одного паука. В этот раз на боевого. Вовка закашлялся.

— Пол. жи… меня…

— Не разговаривай. Тебе нельзя.

— Я ска…ложи меня. Я хоч… кончи… тут, а… с… ублюдк. ми в бел… халатах.

В этот раз я подчинился. Не потому, что я не любил "ублюдков в белых халатах", а потому что устал.

— Нагнись…, "зелен. й". Тольк… ты жив… а я — труп.

Я попытался ему возразить.

— Молч… дурак… я не завид… теб..

Окончания слов приходилось почти угадывать. Звуки мешались с бульканьем крови, которая быстро наполняла его рот. Я попытался его перевернуть.

— Не трож мен… Я..очу. мереть так. Слуш… Там на "опорке" был… нечт… Какая-то лабор. тория. Труп… в белых халат… Я собрал кров… и обломк… прибор… Это не перв… случ..

Меня словно током ударило. Лаборатория? В бункере? Он бредит. Ha схемах не было ничего подобного.

— Теперь т… поня… малыш, почем… я теб… не завид..? Теб… прижмет контр…ведка.

Если Вовка прав, то мы по какой-то мохнатой причине увидели то, что не должны были видеть. Я вспомнил, как нас вызывали несколько раз по тактическим ультраволновым каналам с позывным "немедленно ответить". Но мы уже подходили к "опорке" и разговаривать, а тем более выслушивать идиотские советы начальников — не хотели. И просто отключили рации.

— Нич… им не г…ри. Я…

Он протянул руку, и вдруг выгнулся, словно его резко проткнули чем-то твердым сзади. Его мальчишеские глаза вспыхнули, в последний раз широко открывшись, и он обмяк. Умер. Он смотрел в голубое небо проклятой страны, унесшей бесчисленное количество жизней. Кровь, уже не сдерживаемая расслабленными мышцами, сочилась изо рта и ушей тоненькими струйками. Я закрыл ему глаза, и взвалил на плечи труп своего командира. Еще одна, более чем реальная смерть, на моих глазах, выбила меня из колеи. Я шел, спотыкался, падал, поднимался и вновь шел. Наша форма меняла свою окраску в такт менявшемуся ландшафту. Со стороны наверное казалось, что две головы двигаются по воздуху сами собой. Вот уже показались знакомые очертания "караулки". Я сделал еще шаг и упал, сильно ударившись головой о камень.

II

Видимо это была не наша база. Я находился в плену у моджахедов. Комната с ярким флуоресцентным потолком, который не даст мне заснуть — типичная камера для страдальцев, имевших неосторожность попасть в плен. Рядом со мной сидели двое "воинов Аллаха". Еще двое охранников стояли у дверей с оружием. Один из сидевших произнес, обращаясь к своему соседу на корявом русском:

— Так, так, так: Значит один из героев все таки попался к нам.

Затем он повернулся ко мне.

— Неверный! Аллах даровал тебе жизнь и передал ее нити в наши руки. А также нити всех твоих товарищей, которые не признают его величия. Нам нужны ответы на вопросы. Если ты послужишь нам и выполнишь предначертание, мы тебя отпустим и дадим в дорогу бурдюк с молоком. Ты будешь отвечать?

Он с силой сжал мои щеки. Я закрыл глаза. Острый свет от потолка давил на глаза даже сквозь закрытые веки. Но я настолько устал, что мне было почти все равно. Я уносился далеко.

Слух противно резали стоны из таких же комнат, где могли находиться мои сослуживцы, чудом оставшиеся в живых. Сейчас они, должно быть, завидовали павшим товарищам. Я молчал.

— Он молчит, Ахмед. Но у нас есть способ разговорить его, верно?

Меня ударили. Судя по всему прикладом автомата.

— Сейчас ты нам расскажешь все. — Он произнес какой-то приказ на своем диалекте охраннику и тот поспешно бросился его выполнять.

— Из какой ты части? Твое имя и фамилия? Звание? Быстро!

Я сосредоточился на боли и струйке крови, сочившейся у меня с разбитых губ. Мне стало безумно интересно, почему струйка сворачивает вправо, а не влево.

В комнату вновь вошел охранник с металлическим прутом в руках. Я видел его силуэт, благодаря ослепляющему свету. Он замахнулся и что было сил ударил меня прутом по ногам. Я безумно закричал: