Рождение мечника - [20]

— Даже так? — службист вскинул брови. Мои слова его откровенно удивили. — Я полагал, Хозяйка наконец-то… ладно, не важно.

— Важно. Продолжайте.

— …Наконец-то проявила человеческие чувства, — дополнил замолкшего на полуслове коллегу ветеран. — Все здесь считают её бесчувственной стервой. Холодной, расчётливой, опасной, не имеющей никаких ограничений, кроме интересов дела. Мы все зовём её между собой просто Хозяйкой. С большой буквы.

— Не знаю, господа… От вас, конечно, зависит её безопасность, но это несколько личное… Скажу только, что у меня самого о ней сложилось очень неоднозначное, даже двойственное впечатление. Её сложно вывести на эмоции, но не невозможно. Хотя… Я ведь далёк от реальной политики, только общался кое с кем в неформальной обстановке. Разве не все они такие? Реальные хозяева жизни?

— Все, — службист смотрел прямо и неотрывно, его взгляд был взглядом змеи. — Даже мы. А они — тем более. Но она такая в квадрате. Увидишь других — поймёшь. Пойдём, покажу тебе штаб.

Масштаб открывшейся мне картины не просто давил — он угнетал. Зона интересов Корпорации простиралась по всему миру, аналогичная зона охвата была и у её службы безопасности. Пожалуй, у безопасников была самая обширная зона охвата из всех подразделений — где другие обходились децентрализацией, безопасники, просто по своему положению, не могли обойтись без централизации. Жёсткая иерархия подчинённости, собственная агентурная сеть, тотальная система слежения по всему миру. Масштаб конторы можно было понять по одному только факту: им было официально разрешено использовать беспилотники с системами слежения в любой точке страны. Ну, наверное, за исключением Кремля и некоторых секретных объектов, но беспилотники здесь им были без надобности. Конечно, имелись некоторые временные ограничения, вызванные неизбежными бюрократическими согласованиями, но важен был сам факт.

Больше всего меня поразила степень защищённости основного комплекса института. На геостационарной орбите постоянно висело три спутника. С них передавалась картинка любой степени чёткости с любой точки поверхности на сотни километров от здания. Картинка давалась в любом мыслимом диапазоне, включая инфракрасный и электромагнитный. С изображениями постоянно работали специальные фильтрующие программы, способные в автоматическом режиме распознать любое живое существо и роботизированный механизм. Ну и группы быстрого реагирования были. На бронетехнике, вертолётах, даже самолёты с ближайшего государственного аэродрома готовы были подняться в воздух при первом же признаке нападения. Была и собственная система ПВО. Хозяйка денег и влияния на безопасность своего форпоста не жалела. Бронетехника на вооружении частного охранного подразделения, да внутри страны! Это было просто невозможно, но это было именно так. Числилась она, конечно, как условно-боевая — участвовала в каких-то испытаниях, да так и осела в институте.

Окончательно же мозг у меня вскипел после совместной работы с ветераном. Его ребята оказались неплохо подготовленными, и меня опять донимали этим самопальным боевым коктейлем, заточенным не на философию, а на убийство. Зато и с мужиком мы окончательно поладили, он проникся ко мне уважением и начал перерабатывать систему охраны особо важной персоны с заточкой на мою основную роль в ближней зоне. Делал он это не огульно, а с опорой на математические просчёты возможных векторов атаки самых разных систем вооружения. Его люди должны были огнём перекрывать все огнеопасные вектора, и делать это чётко, на автоматизме. И делали. Мне же предстояло ещё вписаться в эту выверенную и отработанную годами паутину людей и действий.

Поздним вечером Диана вынуждена была лично вытаскивать меня из тактической зоны, где я до седьмого пота бегал в составе подразделения местного спецназа. С минуту дама, привалившись спиной к стене бетонного бункера, наблюдала за работой группы. Её поза источала расслабленность, но когда она подняла взгляд на Павла Николаевича… Тот весь вжался в бетон, побледнел, даже дыхание у мужика участилось.

— Вы его загоняете. Мне это не нужно. Потрудитесь дозировать нагрузки. Привлекайте его к боевому слаживанию только во второй половине дня — в первой он должен работать головой у Умников или Шпионов, — голос женщины был внешне спокоен, но он давил. Физически давил, словно женщина перешла на инфразвук. Слова, как кирпичи, как тяжёлые бетонные плиты, падали на безопасника, погребая под своим весом.

Павел Николаевич дал короткую команду по коммуникатору. Командир нашего подразделения, не доведя до конца очередную имитацию, вскочил в полный рост. Его тут же накрыл огонь противника. На «броне» воина зажглись кляксы попаданий от импульсных винтовок, автоматический координатор уведомил наше подразделение о гибели командира. Но мужику было на это наплевать, он уже отдавал команды немедленно выйти из боя. Спустя десяток секунд я вывалился из имитационной зоны к штабному «бункеру», где застал седого в обществе моей женщины. Сказать, что он чувствовал себя в её обществе неуютно — ничего не сказать. Всё же в военных есть эдакий надлом, они, словно собаки, чувствуют вожака и легко ему подчиняются. Павел Николаевич чувствовал не просто вожака, он ощущал в этой даме Вождя — никак не меньше. Даже ростом рядом с ней стал ниже.