Рождение гигантов - [29]

Он отбрасывал на холмы неестественно четкую тень, и по этой тени можно было сказать, что скорость у боевой машины была не намного больше, чем у бегущего бегимлеси. Он тащился из последних сил, направляясь к заводу. Ева прикрыла лицо ладонью, тоже вгляделась.

– Что это? – Она помолчала и сама себе подсказала: – Что-то скверное, да?

Рост вытащил из подсумка ракету и пальнул ею в воздух. Чтобы на заводе ее увидели и прислали антиграв, потому что до завода быстро дотащить Еву он не мог. А ему уже полагалось быть там, он знал это наверняка.

Глава 9

Гулливер вел себя, как мальчишка. Иногда начинал плескаться в мелких для его роста, похожих на лужицы, водоемах, хотя если бы Гринев вздумал выбраться из него и опробовать эти прудики, ему наверняка пришлось бы плавать. А иногда гигант принимался гоняться за странными антилопами, с широкими, как у всех болотных обитателей, копытами, способными и твердо на земле стоять, и, растопырившись, как перепончатая лапа, не проваливаться в топкую грязь Водного мира. Антилоп этих, кстати сказать, Гулливер не очень любил кушать, съедал только круп и иногда потроха – печень, сердце и легкие, но это он так деликатесничал.

Росту стоило труда потребовать от него, чтобы он не убивал живность для забавы, не для еды, и чтобы он не трогал самок с детенышами. Гулливер этого не понимал, хотя тут, в необозримых пространствах, залитых самыми животворными болотцами и прудиками, да еще весной, да еще когда можно было и воду пить, словно кисель, с самой разнообразной молодью, голодать ему уж точно не приходилось.

Хотя нет, Ростик чувствовал его голод, но некая степень голодания для этого огромного тела была постоянной, необходимой, и потому с этим можно было не считаться. К тому же он попросту решил, что у Гулливера были какие-то нелады с ощущением насыщения, он мог съесть раза в два больше, чем ему бы полагалось, а этого следовало избегать. Гигант сердился, толчками в тонкое сознание Ростика посылая сигналы неудовольствия. Но почему следовало остерегаться этой сытости, Рост и сам не понимал, поэтому между ними, если честно, не все протекало гладко.

И все равно гигант его слушался, пробегал в день более сотни километров и при этом иногда даже шел вперед, на юг, когда Рост проваливался в необходимый ему сон.

За свои подвиги гигант требовал поощрения, поэтому Ростик старательно учился радоваться, когда он грыз, допустим, ту же антилопу или ловил небольших крокодильчиков, у которых оказались удивительно вкусные хвосты, или нацеживал в пасти рыбную молодь сквозь зубы, словно кит. Правда, и Гулливер не слишком оскорблял вкусовые ощущения Роста, например, когда он грыз крокодильчиков, во рту у человека явственно наблюдался вкус жареной трески, с ее тонким ароматом рыбьего жирка, а когда они питались травой, то возникало ощущение свежежареной картошки.

Они шли через Водный мир, через те самые топи, в которые ни один человек не решился бы сунуться, в которых даже хорошо снаряженный путешественник погиб бы, вероятно, за несколько суток. Потому что между торфяными полями и вздымающимися порой островами, а иногда и под ними, находились необъятные, иногда очень глубокие по полдневным меркам полости с темной водой, в которые запросто можно было угодить.

Только необыкновенное чутье Гулливера, его умение ориентироваться в любых обстоятельствах позволяли не проваливаться в бездонную трясину и пробираться даже там, где, как Росту казалось, продвигаться вперед было немыслимо. Должно быть, потому, что гигант каким-то образом сам, без помощи Роста, научился, распластавшись, переползать через опасные участки. Сначала-то Рост трепетал в полном смысле от этих его выходок, но потом привык. Тем более что Гулливер ни разу не ошибся. Его координация, присутствие духа и постоянно испытываемое удовольствие от всего, что их окружало, не раз выручали и позволяли уверенно продвигаться на юг.

Иногда, отвлекаясь от ощущений Гулливера, едва ли не с трудом, словно это происходило с ним давным-давно, а не считаные дни назад, Ростик вспоминал, как на Алюминиевый завод прилетел Израилев. Он тогда принес действительно нерадостные известия.

Два десятка крейсеров, которые Боловск выслал для защиты корабля, стоящего, как в ловушке, в горном озере, потерпели от пауков, в общем-то, поражение.

Как они ни бомбили скопление лодок и плотов комши, как ни пробовали огнем сверху перебить восьминогих чудовищ, ничего у них не вышло. Хотя цех взрывчатки, устроенный на заводе, работал круглосуточно, и крейсерство вымотало уже все экипажи, даже те, которые были составлены почти целиком из пурпурных. Пауков было слишком много, и они оказались очень живучими. К тому же они выработали отличную тактику при налетах черных крейсеров, не совсем точно, но вполне эффективно используя массированный огонь из своих ружей по антигравитационным блинам, что позволяло им не только отгонять боевые машины человечества, но и привело уже к гибели двух треугольников. А еще три оказались в таком плачевном виде, что их для ремонта никто не решался даже в Боловск перегонять.

Поэтому, подумав с Евой на пару, Рост и забрался в Гулливера, который ему заметно обрадовался, и отправился через весь континент на помощь кораблю, как и Ева, вечером того же дня, когда они получили это известие, улетела в своем птерозавре предположительно в том же направлении. Первые дни своего похода Ростик пытался ее выискать, но потом отказался от желания непременно увидеть ее, реющую в поднебесье. Все равно у него ничего из этого не выходило, а переход по болотам требовал постоянного внимания и собранности.