Рождающие гром - [11]

Кагал ничего на это не ответил. Его странный спутник напоминал ему фавна, некое сверхъестественное существо, готовое осмеять все человеческое.

И тут Акбар жестко произнес:

– Здесь наши пути расходятся, малик. Твой путь лежит в Аскалон, а мой – в Эль Каира.

– Почему в Каир, Акбар, или Гарун, или как там на самом деле тебя зовут? – спросил Кагал.

– Потому что у меня еще есть дело к этому уроду, к Байбарсу, унеси дьявол его душу! – прорычал Акбар и рассмеялся громовым смехом.

Спустя несколько часов бешеной скачки по безлюдной пыльной дороге Кагал встретил путников – стройного рыцаря, полностью облаченного в доспехи, в шлеме с опущенным забралом, и его слугу – карлика с круглой рыжей бородой, в кольчуге и рогатом шлеме, с тяжелым боевым топором в руках. Какое-то неясное воспоминание шевельнулось в душе Кагала при виде этого сурового лица с грубоватыми чертами, и он придержал коня.

– Скажи мне, путник, где я мог видеть тебя раньше?

На него спокойно взглянули холодные глаза.

– Клянусь Одином, я не знаю этого. Мое имя Вулфгар Ют, а это мой господин.

Кагал взглянул на молчавшего рыцаря. Сквозь прорези забрала на него посмотрели затуманенные глаза... Великий Боже! Кагал вздрогнул под этим взглядом, мысли вихрем закружились в его голове; в замешательстве он подался вперед, пытаясь проникнуть взглядом за опущенное забрало. Рыцарь отшатнулся и почти по-женски взмахнул рукой. Краска прилила к лицу кельта.

– Прошу прощения, сэр, – сказал он. – Я повел себя непозволительно.

– Мой господин дал обет не разговаривать и не открывать лица до тех пор, пока он не исполнит наложенную на него епитимью, – ответил вместо рыцаря слуга. – Он известен как Рыцарь в Маске. Мы едем в Иерусалим.

Кагал печально покачал головой:

– Туда теперь нет пути для христианина. Полчища степных дикарей ворвались в город, и Святая Святых обратилась в груду дымящихся развалин.

Рот юта открылся сам собой.

– Иерусалим захвачен дикарями? – пробормотал он. – Но, добрейший сэр, этого не может быть! Как мог Господь допустить, чтобы Его Святой город попал в лапы нечестивцев?

– Не знаю, – горько ответил Кагал. – Неисповедимы пути Господни, и воля Его недоступна моему пониманию. Но на улицах Иерусалима проливается кровь Его людей, и сам Гроб Господень почернел в дыму и пламени.

Ошеломленный ют, теребя свою рыжую бороду, взглянул на господина, неподвижно сидевшего в седле.

– Великий Один, – растерянно сказал он, – что же нам теперь делать?

– Вам остается только одно, – ответил Кагал. – Возвращайтесь в Аскалон и расскажите об этой беде. Я сам собирался туда, но если вы сделаете это за меня, то я отправлюсь на поиски Уолтера де Бриена. Расскажите сенешалю Аскалона, что Иерусалим захвачен дикими степными кочевниками; их около десяти тысяч. Пусть готовится к войне. И пусть ваши кони несут вас быстрее ветра.

С этими словами Кагал повернул коня и направился к Яффе.

6

В Рамлахе Кагал нашел Уолтера де Бриена, погруженного в размышления возле гробницы святого Георгия в Белой мечети. Уставший до изнеможения кельт коротко и скупо рассказал о случившейся беде. Его губы почернели и запеклись, говорить ему было трудно. Почти бесчувственного Кагала привели в дом и уложили спать. Он проспал почти целый день.

Когда он пробудился, город был уже пуст. Охваченные ужасом жители Рамлаха, наспех похватав кое-что из пожиток, устремились по дороге к Яффе, причитая что-то о наступлении конца света. Сам Уолтер де Бриен поскакал на север, оставив с Кагалом одного воина, чтобы тот передал кельту просьбу де Бриена следовать за ним в Акру.

Кагал ехал по опустевшим улицам, и эхо разносило цокот копыт его жеребца. Золотоволосый король чувствовал себя призраком в мертвом городе. Западные ворота были распахнуты, возле спущенных флагов валялись копья, будто стража, побросав оружие, в панике разбежалась.

Конь нес Кагала по равнине, поросшей пальмами и фиговыми деревьями, и вскоре кельт увидел толпы бредущих по дороге людей. Они сгибались под тяжестью поклажи и стонали от жажды и усталости. Увидев всадника, люди завопили от страха, будто бы на них напали убийцы. Отмахиваясь от них, Кагал пытался пробраться сквозь толпу. Он не сомневался в том, что кочевники направляются к морю и скоро окажутся возле Рамлаха, но, обернувшись, не увидел на горизонте привычного уже облака пыли от конских копыт.

Он свернул с дороги на Яффу, заполненную толпами народа, и помчался на север. Впереди него, подобно лесному пожару, неслась весть о дикой орде, надвигавшейся с востока. Деревни и маленькие городки пустели, жители поспешно перебирались в прибрежные города или прятались за стенами крепостей на холмах. Христианский мир обетованной земли повернулся спиной к морю, а лицом на восток, встречая приближавшуюся с каждым часом угрозу.

Кагал въехал в Акру, когда там уже собирались немногочисленные силы – рыцари в поношеных кольчугах и помятых доспехах и бароны со своими воинами. Султан Дамаска Измаил разослал повсюду своих гонцов, дабы всех призывали к союзу, и везде без колебаний принимали этот призыв. Со всех концов страны мчались сюда из своих огромных мрачных замков рыцари святого Джона, тамплиеры в красных шлемах со всклокоченными бородами – угрюмые молчаливые сторожевые псы земли обетованной.