Розенкранц и Гильденстерн мертвы - [7]

Не только тем, что мы вас рады видеть,

Но и нуждою в вас был причинен

Столь спешный вызов[1].

Розенкранц и Гильденстерн поспешно поправляют на себе одежду.

Вам уже известно

Преображенье Гамлета; в нем точно

И внутренний и внешний человек

Не сходны с прежним. Что еще могло бы,

Коли не смерть отца, его отторгнуть

От разуменья самого себя,

Не ведаю. Я вас прошу обоих,

Затем, что с юных лет вы с ним росли

И близки с ним по юности и нраву,

Остаться здесь, средь нашего двора

На некоторый срок; своим общеньем

Вовлечь его в забавы и разведать,

Насколько вам позволит случай, нет ли

Чего сокрытого, чем он подавлен

И что, узнав, мы властны исцелить.

Гертруда

Он часто вспоминал вас (легкое замешательство), господа...

Розенкранц и Гильденстерн кланяются.

И, верно, нет на свете двух людей

Ему любезней. Если вы готовы

Быть столь добры и благосклонны к нам,

Чтоб поступиться временем своим,

Придя на помощь нашим упованьям,

Услуга ваша будет не забыта

Монаршею признательностью.

Розенкранц

Ваши

Величества своей державной властью

Могли б облечь не в просьбу вашу волю,

А в приказанье.

Гильденстерн

Повинуясь оба.

Мы здесь готовы в самой полной мере

Сложить наш верный долг у ваших ног

И ждать распоряжений.

Клавдий

– Спасибо, Розенкранц (обращаясь на этот раз к Розенкранцу, который не был готов к этому, потому что Гильденстерн уже склонил голову) и Гильденстерн (обращаясь к Гильденстерну, который согнулся пополам).

Гертруда (поправляя Клавдия)

– Спасибо, Гильденстерн (обращаясь к Розенкранцу; тот кланяется, подмигивая Гильденстерну, который остается все время согнувшимся; оба кланяются, исподтишка поглядывая друг на друга)... и Розенкранц (обращается к Гильденстерну в тот момент, когда они оба выпрямляются; Гильденстерн снова кланяется).

Пройдите же скорее к моему

Не в меру изменившемуся сыну.

Пусть кто-нибудь проводит вас к нему.

Двое придворных выходят вперед, давая знак Розенкранцу и Гильденстерну следовать за ними.

Гильденстерн

Да обратит Всевышний нашу близость

Ему в добро и в помощь.

Гертруда

Так, аминь!

Розенкранц и Гильденстерн направляются к выходу, но навстречу появляется Полоний. Они оба останавливаются и кланяются ему. Он кивает им и спешит на просцениум, к Клавдию. Они оборачиваются и смотрят на него.

Полоний

Мой государь, посольство из Норвегии

Вернулось счастливо.

Клавдий.

Ты был всегда отцом известий добрых.

Полоний

Да, государь мой? Смею вас уверить,

Свой долг и душу я блюду пред Богом

И пред моим высоким королем;

И вот мне кажется – иль это мозг мой

Утратил свой когда-то верный нюх

В делах правленья, – будто я нашел

Источник умоисступленья принца...

Уходит; на сцене остаются Розенкранц и Гильденстерн.

Розенкранц

– Я хочу домой.

Гильденстерн

– Не давай им сбить себя с толку.

Розенкранц

– Да не для меня это...

Гильденстерн

– Ничего, скоро все будем дома – будем дома ждать погрома.

Розенкранц

– Не по нутру мне все это...

Гильденстерн

– В нашем доме домовой...

Розенкранц

– Голова раскалывается...

Гильденстерн

– Ходит книзу головой...

Розенкранц (истерически).

– Хва-атит!.. У меня ум за разум заходит, слышишь! В башке что-то застопорилось – точно намертво – какая-то мертвая точка – понял? И все это пахнет мертвечиной...

Гильденстерн (тоном няньки).

– Ну, ну... скоро будем не все дома... гм... ждать погрома... ну же... (Быстро.) Слушай, бывало с тобой когда-нибудь – внезапно – без всякого повода – идиотское ощущение, что не знаешь, как пишется «жена» – или «дом», – хотя сто раз писал эти слова – но ощущение такое, будто никогда не видел букв, стоящих в таком порядке?

Розенкранц

– Я помню, что...

Гильденстерн

– Ну?

Розенкранц

– Что было время, когда вопросов не возникало.

Гильденстерн

– Но они были. Эти или другие – не в том суть.

Розенкранц

– Скорей ответы. Ответы были на все.

Гильденстерн

– Просто забыл.

Розенкранц (взрываясь).

– Ничего не забыл – я всегда прекрасно помнил свое имя и твое тоже. О чем бы ни спрашивали – ответы были. Проблем не было – каждый знал, кто я такой. А не знал, так спрашивал, и я отвечал.

Гильденстерн

– Отвечал, да. Но вся штука в том, что твои ответы были... правдоподобны – но не инстинктивны. Вся наша жизнь – она так правдоподобна, что вроде какая-то пленка на глазах, – но случайный толчок, и перед тобой черт знает что. Полуреальная заря, полуреальный человек стоит в седле и колотит в ставни. Ничего, кроме плаща и шляпы, воспаряющих над землей в морозном облаке пара – из его же собственного рта, – но когда он. позвал – мы пошли. Мы пошли, это уж точно.

Розенкранц

– Ну, я, понятное дело, в этом уже по уши. Мне-то ведь все равно. Но ты почему ничего не придумаешь?

Гильденстерн

– Потому что не имеем права капризничать. Мы отмахали такой путь не для того, чтоб попасть на крестины. Все это устроилось до нас. И нам еще повезло, а то пришлось бы перерывать все святцы, как двум слепцам, громящим базар в поисках своих портретов... По крайней мере, у нас есть варианты.

Розенкранц

– Таким образом...

Гильденстерн

– Хотя нет выбора.

Розенкранц

– Ты поставил меня в дурацкое положение, с этими...

Гильденстерн

– Я и сам выглядел таким же дураком.

Розенкранц (с тоской).

– Что хочется понять, так ту причину.

Гильденстерн (с издевкой).