Розанов - [7]
В своем гимназическом дневнике Розанов записал, когда ему было 15 лет: «Я родился в Ветлуге, в Костромской губернии. Отец мой был добр, честен, простодушен, — но вместе с тем не был слабого характера. Я лишился его на третьем году жизни. Он умер, получив простуду, когда гонялся в лесу за мошенниками, рубившими лес (он был лесничий)»>[22].
Отец писателя Василий Федорович Розанов прожил недолгую и нелегкую жизнь. Он умер в 39 лет 28 февраля 1861 года. В сохранившемся формулярном списке, составленном в год смерти, он значится как коллежский асессор, помощник ветлужского окружного начальника и директор варнавского попечительного о тюрьмах отделения при жалованье 280 рублей 20 копеек и разъездных 142 рубля 94 копейки, что составляло всего 423 рубля 14 копеек. Он был награжден бронзовой медалью на Владимирской ленте в память войны 1853–1856 годов.
Родители его жили в селе Матвееве Кологривского уезда Костромской губернии, где имели деревянный дом со службами. В этом «благоприобретенном имении», как тогда говорили, и родился отец писателя. Дед был священником, и потому Василия Федоровича отдали в Костромскую духовную семинарию, которую он окончил в 1840 году «учеником второго разряда» и летом 1841 года вступил в службу в Костромскую палату государственных имуществ в качестве «писца второго разряда».
Табель о рангах и разряды в те времена почитались строго и соблюдались неукоснительно. В. Ф. Розанов медленно продвигался по служебной лестнице. Получив несколько признательностей «за примерное усердие и труды во время приготовления к отправлению рекрутской повинности по жеребьевой системе и в продолжение набора», занесенных в формулярный список, Василий Федорович был в июле 1844 года перемещен в Ветлужское окружное управление на должность письмоводителя, или, по-нынешнему, делопроизводителя. Там, в Ветлуге, он получил первый чин — коллежского регистратора, женился, и в декабре 1847 года родился его первый сын — Николай.
Жена его, Надежда Ивановна Шишкина, происходила из старого дворянского рода, чем очень гордилась. Дети рождались почти каждый год. В декабре 1848 года — Вера (умерла в 19 лет от чахотки), в январе 1850 года — Федор, в феврале 1851 года — Павла, в апреле 1852 года — Димитрий, страдавший душевной болезнью и умерший в 1895 году, в 1856 году — Василий, которому посвящена наша книга, в 1858-м — Сергей, и уже после смерти отца, 26 июля 1861 года, родилась дочь Любовь.
В 1859 году семья Розановых выбрала Кострому, дети подрастали, и надо было их учить. Отец за выслугу лет был произведен в восьмой класс Табели о рангах — в коллежские асессоры и в последний год жизни заведовал Варнавским лесничеством.
За всю 20-летнюю службу Василий Федорович в отпуске был лишь один раз, на 14 дней, в связи с переездом семьи в Кострому. Старшие сыновья Николай и Федор стали обучаться в Костромской гимназии, дочь Вера — в губернском училище, когда отец неожиданно скончался и жизнь семьи круто изменилась.
«Мамаша долго (в течение трех лет) горевала», — записывает Розанов в своем гимназическом дневнике, который он просил своих детей сохранить и «ни в коем случае не уничтожать» (надпись 1906 года): «Сохранить эту память о папе, как я и мама хранили их детские „стихи“, картинки и письма»>[23]. Такая теплая, розановская надпись.
После смерти мужа Надежда Ивановна продала большую часть своего имущества и окончательно переехала с младшими детьми в Кострому, где был свой домик, сад, огород. На ее руках осталось семеро детей. Восьмое дитя вскоре должно было появиться на свет. «Я помню, как мы голодали по целым неделям, дня по три питались мы одним печеным луком. Просили хлеба у приезжающих к нам мужиков-угольщиков. Не забуду по гроб случая, когда мы, найдя где-то грош, послали Сережу купить ¼ фунта черного хлеба. Это было в Великом посту»>[24].
Тихая, скорбная сестра писателя Верочка, слабая и любившая уединение, не вынесла всех этих страданий и умерла через год после выхода из гимназии. «Бедность у нас. Нищета голая»>[25], — вспоминал то время Розанов в одном из оставшихся неопубликованными писем к его молодому другу Эриху Голлербаху.
Жили на пенсию отца — по 150 рублей два раза в год. Мать всегда брала с собой Васю «за пенсией». Тогда нанимали извозчика (очевидно, дворянская кровь Шишкиных давала о себе знать). Восторгу мальчика не было конца. Сев раньше ее на пролетку, он, едва дождавшись, как она усядется, кричал, подскакивая на сиденье:
— Едь, едь, извозчик!
— Поезжай, — говорила матушка, и только тогда извозчик трогался. Это были счастливые дни, когда все выкупалось от закладчиков, и семья покупала («в будущее») голову сахара.
Небольшая пенсия быстро куда-то проплывала, и месяца через три-четыре семья сидела «без ничего». И тогда питались одним печеным луком со своего огорода и хлебом. Розанов припоминает другой похожий случай тех времен: «В дому была копейка, и вот „все наши“ говорят: „Поди, Вася, купи хлеба ½ фунта“. Мне ужасно было стыдно ходить с копейкой, — и я молчал и не шел — и наконец пошел. Вошел и сказал равнодушно мальчишке (лет 17) — лавочнику: „Хлеба на копейку“. Он, кажется, ничего не сказал (мог бы посмеяться), и я был так рад» (146).
