Розам зябко на морозе - [3]

Облака в городе Оли пахнут розами.

После первого погружения долго сижу в палате, где под прозрачным колпаком лежит Оля.

Ирреально красивая девушка, чем-то похожа на Анну… но ещё прекрасней, чем Анна. Мягкая, нежная, утончённая красота.

Лежит под хрустальным колпаком, лицо прекрасно, но неподвижно. Спящая красавица, Белоснежка, зачарованная принцесса.

Почему я такой чужой в её Городе? Иду разбираться с Анной и Петропалычем…

— Мне кто-нибудь может сказать правду? Вот только без вранья. Что случилось с Олей? — Анна с Петропалычем переглядываются, он — в полном замешательстве, она решается:

— Мы сидели в ресторане. На меня было покушение — киллер стрелял с нескольких метров. Коля, охранник, успел прикрыть… но Оля была вся в крови, в его крови… возможно, решила, что я убита. Ну вот и…

— Всё понятно. Она ушла в другой мир, в свой Город, где никого нет. Для неё теперь любой человек — чужак, враг. При таком раскладе ничего не получится. Она никому не доверится, никого не примет в своём Городе…

— Хорошо, как договаривались — вы получаете десять тысяч за пробное погружение… — Какая тоска в голосе Анны! Можно понять — последняя надежда была. Опять делаю в корне неправильный ход:

— Кто сказал, что я сдался? Завтра — повышаем коэффициент наложения. Оле — семь, мне — шестьдесят пять.

Здесь нет ни людей, ни времени. Озарённая солнцем часовня величаво возвышается над городом, но её хрустальные куранты мертвы. На сияющем циферблате стрелки замерли на цифрах шесть и пятнадцать, им незачем куда-то спешить.

Иду по городскому саду осторожно, лишь бы чего ненароком не разрушить. Так хрупко всё вокруг! Полупрозрачные скамейки с хрустальными резными подлокотниками; деревья, украшенные китайскими фонариками; сверкающие музыкальные фонтаны… Их репертуар впечатляет — от попсовой Селены Гомез в паре с Бруно Марсом до классики Вивальди и Эдварда Грига. Над цветущими кустами сирени порхают миниатюрные созданьица, похожие на пухлых ангелов с бледно-лиловой кожей. Судя по всему, лиловые малыши охотятся на соцветия с пятью лепестками… А конкуренция у местных ловцов удачи серьёзная: пока двое дерутся из-за редкого цветка, третий схватил добычу и улизнул… Всё как наяву!

Так странен и причудлив Её город! Там, где стою я, весна — ослепительное солнце; перламутровые брызги музыкальных фонтанов; цветущая сирень; крылатые лиловые существа — охотники за пятью лепестками, соревнуются за желанную добычу.

А в дальнем конце парка — декабрь, гибкие ветки деревьев прогнулись под тяжестью снега, озеро обледенело. И только куст белых роз, не ко времени зацветший, мёрзнет на промозглом ветру. Розам зябко на морозе!

Я смотрю на Олю и не могу отвести взгляд. Хрупкая фигуристка на льду озера танцует под неведомую, слышную ей одной музыку. Лёд под коньками искрится подобно алмазной крошке. А девушка всё кружится, кружится, изящно взмахивая рукой, взлетает вверх, парит над озером…

Я машу ей, пытаюсь докричаться, привлечь внимание. Бесполезно. Нас разделяет невидимая стена, как в полицейских участках. Я её вижу, она меня — нет.

Завершает пируэт, поворачивается в мою сторону…

— Давай семьдесят, — шепчу в микрофон оператору.

— Нельзя, у меня инструкция.

— Заткнись и делай!

Он что-то отвечает, но я не слышу, не до того мне сейчас. Крошечные лиловые ангелы, ещё миг назад беспечно порхавшие над кустом сирени, отчего-то рассвирепели и теперь летят на меня, подобно рою взбешённых ос.

— Внутреннее сопротивление! Прекращаю сеанс!

Выныриваю, но перед глазами ещё долго картинка: изящная девушка фантастической красоты скользит по замёрзшему озеру, а лёд под её коньками сверкает, как звёздная стружка.

Очередная встреча в кабинете Петропалыча. Он восседает в своём начальственном кресле. Я хожу по комнате взад-вперёд. Анна, как бедная родственница, присела на подоконник и курит, пуская дым в щель приоткрытого окна.

— Пора прекращать эксперимент. Мы уже прошли все мыслимые и немыслимые границы. Вчера пробовали наложение семьдесят пять процентов — так далеко никто никогда не заходил. Из следующего погружения ты не вынырнешь, — вещает Петропалыч. Анна смотрит на меня — ждёт, что скажу.

— Да мне по хрену, что ты считаешь, — говорю ему. — Не получилось на семьдесят пять, пойду на восемьдесят.

— Только через мой труп. — Петропалыч настроен решительно. — Я не возьму на себя такую ответственность!

— Через труп так через труп, — спокойно говорит Анна. — Могу прямо сейчас вызвать своего штатного киллера.

— Да пошли вы оба… сбесились просто… — Петропалыч начинает истерить. — Делайте что хотите. Только вместо одной спящей будет уже парочка в полной отключке.

— Ты уверен, что сможешь её вытащить? — спрашивает Анна.

— Вытащу, блин буду.

— Не вытащишь — будешь. Один раз асфальтоукладчиком пройтись — и будешь блин, — у Анны сегодня забавная манера шутить…

— Вот и ладушки. Тогда завтра пойдём на восемьдесят, — подвожу итоги дружеской встречи.

Сижу вечером в номере, растекшись медузой по креслу. И до кровати добраться нет сил. Глаза — в одну точку, мысли — врассыпную. Даже мышцы болят, словно в кузнице вкалывал. Хотя, казалось бы, с чего? Полдня, в полусне-полубреду, полулёжа в полукресле-полукушетке. А вот облом — полный, а не половинчатый. Никак не получается выйти с Олей на нормальный контакт.