Роза восторга - [54]

Лицо сэра Джона, выбиравшего ключ из огромной связки, которую он нес с собой, было сосредоточенным в мерцающем свете. Он повернул ключ в старом скрипучем замке одной из камер. Дверь медленно открылась.

– Вот заключенный, милорд, – сказал он, указывая на парня, решительно вставшего при их появлении. – Его зовут Хэм. Он пока отказывается говорить.

– Тогда откуда вы узнали, что он предатель?

– Сэру Кэрливелу, опрашивавшему слуг, его поведение показалось странным. Он тут же обвинил Хэма в пособничестве разбойникам, и парень попытался убежать. Но, естественно, убежал недалеко.

– Делайте со мной, что хотите! Я ничего вам не скажу! – смело воскликнул парень. – Я невиновен, что бы там ни говорил этот глупый ублюдок-валлиец!

При таком обращении к брату Воррик улыбнулся, но это была свирепая улыбка, и у сэра Джона от ужаса мурашки побежали по спине.

– Придержи язык! – приказал вассал. – Это лорд Хокхарст, брат сэра Кэрливела и новый опекун леди Изабеллы.

– Ну? Думаю, вы собираетесь убить меня. Так я не боюсь умереть, поэтому можете повесить меня – и дело с концом! – отрезал юноша.

– Да, – кивнул граф. – Если ты предатель, как заявляет мой брат, конечно, тебя повесят, но после того, как мы получим от тебя желаемую информацию.

– Я уже говорил, что ничего не скажу! Я невиновен! – заявил Хэм.

– Тогда почему ты попытался бежать, когда мой брат обвинил тебя в пособничестве разбойникам?

– Я… я испугался.

– О? – Воррик вскинул бровь, как бы удивившись, потому что был уверен, что юноша лжет. – Но если ты невиновен, как говоришь, у тебя не было причин бояться. Ты по-прежнему хочешь молчать?

Граф помолчал, но Хэм ничего не сказал, и Воррик тут же продолжил. – Тогда мне жаль тебя, потому что твоя жизнь превратится в кошмар, если ты не заговоришь. – При этом глаза парня стали настороженными и слегка испуганными, но он попытался как ни в чем ни бывало упрямо вскинуть подбородок и продолжал отказываться говорить. – Кэрливел, принеси колодки! – приказал граф.

При этом Хэм стал сопротивляться, отчаянно борясь с оруженосцами, пока, наконец, не удалось ручными кандалами приковать его к стене и надеть на ноги железные колодки.

Как бы между прочим, Воррик взял протянутую братом фляжку и налил масло в колодку, потом закрыл сосуд.

– Скажи мне имена своих сообщников, где они прячутся, и тебе не придется страдать перед повешением, – сказал он парню, но, однако, Хэм оставался молчаливым и непокорным. – Хорошо, – граф вздохнул, потому что не любил пытки, но считал, что без них нельзя обойтись. – Кэрливел, дай свой факел!

Воррик приложил горящий факел к колодке. Вскоре железо разогрелось, и масло внутри закипело. Парень закричал от боли, опалившей ему ноги, и граф был рад тому, что Изабелла осталась у себя в комнате, наверху, откуда она не сможет услышать воплей этого парня. Даже сэр Джон и оруженосцы побледнели от страха. Воррик отнял факел, чтобы остудить колодки.

– Назови имена и место, где они скрываются, – угрюмо сказал граф.

– Милорд, умоляю вас! – взмолился юноша. – Не знаю! Я невиновен!

Граф еще раз приложил факел к колодкам, и Хэм потерял сознание. Кэрливел окатил его из ведра холодной водой, чтобы привести в чувство, и пытка продолжалась.

За последние несколько дней звуки работающих топора и молотка стучали в ушах Изабеллы. Теперь все стихло, и для нее тишина показалась еще более ужасающей. Она вздрогнула, когда вперед вышли разбойники, не убитые оруженосцами, и когда вытащили то, что осталось от Хэма. Она была шокирована, узнав, наконец, странного юношу, прислуживавшего в первый вечер их приезда и наполнявшего ее бокал. Вначале девушке показалось, что она вот-вот упадет в обморок от дошедшего до ее ноздрей запаха обгорелых и загнивших культяшек, которые когда-то были его ногами. Изабелла прижала к лицу надушенный носовой платок и покачнулась от тошноты и отвращения. Воррик положил руку ей на талию, чтобы поддержать.

– Вы не должны падать в обморок! – прошипел он.

– Боже мой! Что вы наделали? Что вы наделали, чудовище? Он… он ведь еще мальчишка!

– Он – предатель для всего Окенгейта и Рашдена!

– Но… но почему?

– Его семья умерла от какой-то изнурительной болезни, и он все эти годы винил сэра Джона в том, что тот не смог их спасти. Только недавно мальчишка получил возможность отомстить.

– Но… но этим людям никто не смог бы помочь. Даже мои родители умерли от этой болезни.

– Да, но иногда жизнь накладывает странные отпечатки на сознание людей.

Изабелла понимала, что опекун говорит правду, но от этого ужас, охвативший ее при виде юноши, не исчез.

– Вы жестоки, милорд, – сказала она.

Граф холодно взглянул на нее сверху вниз. Выражение его лица было скрытным и непроницаемым.

– Вы, действительно, думаете, что я бесчувственный, миледи? – спросил он. – Неужели вы думаете, что я испытывал удовольствие, пытая этого помешанного парня? Клянусь Богом, я дал ему все шансы говорить, освободить самого себя от мук, которыми он поплатился за свое молчание. Вы назвали меня чудовищем, миледи, но не лучше ли было пострадать одному, чем страдали бы сотни людей, если бы нападения разбойников продолжались?