Роза восторга - [122]

Она протянула руки жене Воррика. Изабелла взяла их и сразу почувствовала в матери графа странное умиротворение, которого она никогда не знала, но к которому всегда стремилась.

– Миледи, – прошептала она и, упав на колени, прижалась лбом к рукам Хвилис.

Если Воррику и всем остальным показалось это приветствие странным, то Хвились так не подумала. Она крепко сжала ладони Изабеллы, подождав, пока глаза девушки просохнут от внезапно нахлынувших слез. Мать графа осторожно подняла за руки Изабеллу и поцеловала ее.

– Значит, вы жена Воррика, – вздохнув, сказала Хвилис. – Я боялась, я так боялась, но теперь вижу, что бояться нечего.

Если сыновьям Хвилис слова матери показались странными, то Изабелла все поняла.

– Да, миледи, – мягко ответила она.

Воррик как-то почувствовал, что между его матерью и женой происходит нечто, имеющее огромное значение, но он не мог понять, что же это было. Только спустя много лет, он понял, что в тот первый момент их встречи Хвилис почувствовала, что Изабелла любит его, причем всем своим сердцем.

Наконец, тишину нарушили животные, которые вернули всех, в том числе и хозяйку, в настоящее. Воррик представил девушке своего брата Эмриса, затем рассказал им всем о зверинце.

Особенный интерес к зверинцу проявила Хвилис. Она погладила всех животных, пока Изабелла спокойно стояла, чувствуя, что животные примут мать Воррика, как и его жену.

– А это кто такой? – спросила Хвилис, направляясь к Рагнору, который сидел на насесте. – Это кто?

– Это Рагнор, миледи, – ответила девушка, сажая сокола себе на плчо. – Это мой любимец, свадебный подарок короля.

– А что с ним случилось?

– Я не знаю, миледи. У него было сломано крыло, и хотя я его выправила, по каким-то необъяснимым причинам он все-таки не сможет летать.

Некоторое время Хвилис задумчиво смотрела на птицу. Потом обратила свои голубые глаза на Воррика, затем на Изабеллу, и между ними возникла опять какая-то невидимая связь.

– Не бойся, он пока еще не готов, но когда придет время, Рагнор полетит, обещаю тебе.

ГЛАВА 29

Раньше Изабелла понятия не имела, что значит быть частью большой семьи, но с приездом Хвилис, Мэдога и Эмриса вскоре она поняла. При этом даже больше, чем на Рождество, замок ожил, наполнившись каким-то радостным ожиданием. Девушка не знала даже, чего и ожидать. В один момент все четверо братьев могли смеяться, как лучшие друзья, а через минуту могли схватить мечи, как злейшие враги. Однако, их горячие споры, порождаемые вспыльчивостью, обычно ничем серьезным не заканчивались. Ведь между ними существовала кровная связь, столь сильная, как между Изабеллой и Гилом. Отличалась она только тем, что братья были разными. Они были высокими, широкоплечими и немного были похожи с лица, но на этом их сходство заканчивалось. Мэдог, старший брат, унаследовал от своего отца Брин-Дайфида черные волосы, которые поразительно контрастировали со светлыми голубыми глазами, унаследованными от матери. Самый воинственный из четырех, он имел ум (когда он не был занят ухаживаниями за хорошенькой девушкой) с холодным расчетом боевого стратега и выявлял слабые места своих противников. Он считался блестящим военным полководцем и опасным противником, и те, кто когда-то пытались вырвать у него его имение Гвендрез, понимали, что уже в возрасте пятнадцати лет Мэдог не нуждался в чьей-либо защите. Он наказал своих врагов (без помощи дедушки, которую тот любезно предлагал) и заставил их убежать в свою крепость, поджав хвосты. Теперь, в возрасте тридцати лет, на Уэльсе было лишь несколько человек, которые осмеливались идти наперекор ему. Он был почитаемым лордом, носившим эмблему Василиска.

Воррик, унаследовавший каштановые волосы с золотистым отливом и янтарные глаза своего отца, был человеком настроения и самым загадочным из всех четырех. В сражении он исполнял свой долг и был хорошим воином, пожалуй, гораздо лучшим, чем другие, но сражения не захватывали его так, как Мэдога. Он, конечно, был более чувствительным, но очень замкнутым – вокруг него были стены, через которые проникнуть с целью узнать его получше, было невозможно, и даже трудно было к ним приблизиться. Очень часто он погружался в раздумья и становился отрешенным, даже безразличным ко всему окружающему. Даже к тем, кого он любил, и им следовало понимать, что не стоит мешать его уединению. Это понимали только Изабелла и Хвилис. Из-за того, что он скрывал свои чувства за маской, в возрасте двадцати семи лет он был самым опасным из братьев но той простой причине, что было абсолютно невозможно догадаться о его намерениях.

Кэрливел мало что унаследовал от своего отца Повиса. Он унаследовал пышные каштановые волосы матери и такие же светло-голубые глаза. Кроме того, у него было золотое сердце и врожденное чувство юмора. В битве и в игре он был достойным противником, потому что для него и то, и другое представляло своего рода развлечение. Однако, больше всего на свете он любил развлечения. Ухаживать за хорошенькими девушками, откалывать всевозможные шутки, пить, играть в кости – он легко шел по жизни, наслаждаясь всеми этими удовольствиями. Однако, в нем были и черты серьезного человека, и прежде всего, его способность чувствовать и сопереживать несчастью других, он делал все, что было в его силах, чтобы облегчить участь тех, кому нужна была его помощь, особенно тем, кого он любил. Он был одинаково галантен и с девушкой простого происхождения, и с королевой, дружелюбен и с простым крестьянином, и с лордом. В отличие от Мэдога и Воррика его, пожалуй, не следовало бояться. Однако, в возрасте двадцати четырех лет он был любим и сам любил. Ему всегда удавалось самому справляться с трудностями жизни.