Роза ветров - [18]

Либеральный - но честолюбивый - в молодости Андрей Болконский поклоняется Наполеону и мечтает стать его победителем. Отрезвленный Аустерлицем, смертью жены и изменой возлюбленной, утративший честолюбие, он пытается повлиять на судьбу России при помощи административных реформ. Осознав неудачу, переходит к реформам аграрным - в пределах собственных владений. Но как только война вспыхивает в пределах самой империи, он бросается ее защищать, да еще разражается сентенцией, которую охотно цитируют нынешние русские националисты: в критические моменты России должны служить не иностранцы, а русские.

Еще более либеральный и нисколько не честолюбивый Алексей Турбин вернулся с фронта для того, чтобы разобраться в происходящем, в окрестном бедламе, и попытаться построить новую жизнь. Разумеется, он понимает, что империю развалила странная теория о равенстве и братстве, подозрительно, кстати, напоминающая христианское учение. Но кто знает, что сулит будущее! В отличие от других, он не верит в то, что император спасся и не слишком торопится на Дон, к Деникину. Однако когда к Городу приближается единственная армия, которая по-настоящему угрожает империи - армия ее взбунтовавшихся подданных - он встает на защиту империи. Даже не слишком симпатизируя ее нынешней оболочке. Разумеется, от этого недалеко до перехода на сторону большевиков - но об этом, кстати, уже замечательно написала Майя Каганская в эссе, посвященном выходу "Белой гвардии" на иврите.

Понтий Пилат - герой не романа, а притчи. Чертовски удобный жанр, надо сказать. Потому-то на этот раз Булгаков доводит имперскую тему до конца. Разумеется, Пилат - судья, а потому - борец за истину. Следователь. Инквизитор. Однако прежде всего он - по должности и по призванию - защитник империи.

Вне всякого сомнения, империи что-то угрожает. Он еще не знает, что именно, но, разумеется, это какая-то еврейская теория. Сами евреи ощущают угрозу гораздо острее, чем Пилат. Поэтому они дружно заявляют, что нет у них царя, кроме кесаря, и пытаются уничтожить философа, теория которого насмерть поразит не только римскую империю, но и всю римско-эллинистическую вселенную. Итак, евреи - единственные настоящие защитники угнетающей их империи.

Нам остается только добавить, что Вильгельм Баскервильский - такой же следователь и инквизитор, как Пилат. Такой же защитник империи, здравого смысла, старинных зданий и библиотек.

И, самое главное - ему суждено потерпеть такую же сокрушительную неудачу, как Пилату. Конкретнее - его вмешательство, вместо того, чтобы спасти аббатство, становится подлинной причиной его гибели. В самом деле если бы не Вильгельм, дело кончилось бы смертью нескольких не в меру любознательных монахов - только и всего. А теперь наступает катастрофа. Более того: вслед за аббатством гибнет и прекрасная идея превратить папскую власть из светской в духовную. Более того, Людовик Баварский, едва заняв Италию, вынужден с позором оттуда бежать. Легаты Иоанна XXII - вспомним, сам папа со своим двором мирно пребывали в это время в Авиньоне, под французским крылом - с триумфом возвратились в Рим, а Вильгельм с Адсоном, вместо того, чтобы войти туда вслед за императором, повернули на север и отправились в Мюнхен.

В точно такой же степени Пилат, вместо того, чтобы предотвратить гибель империи и торжество нелепой социальной и философской теории, способствует ее торжеству.

"Я полагаю, - отозвался Пилат, - что мало радости ты доставил бы легату легиона, если бы вздумал разговаривать с кем-нибудь из его офицеров и солдат. Впрочем, этого и не случится, к общему счастью, и первый, кто об этом позаботится, буду я."

Правильно рассудил Пилат. Но какому, черт побери, легату? Папскому, что ли?

Как известно, запрет Пилата не сработал, и Иешуа говорил-таки с солдатами перед смертью. Это им он заявил, что считает трусость одним из главных человеческих пороков. Пилат провалился и на этот раз. А самое главное - он позволил Иешуа сыграть запланированную заранее - только кем? роль в спектакле всемирно-исторического значения.

В самом деле, если бы Пилат поддался своим добрым побуждениям и отправил Иешуа в свой кейсарийский дворец, или же, как первоначально намеревался, расправился с ним, приказав задушить в подвале, то гибель римской империи, по крайней мере, была бы не на его совести: он сделал бы все, что от него зависело.

Правда, как мы увидим, зависело от него совсем немного.

Карточные домики и другие неточности

Роман Эко, разворачивающийся в Италии, выплескивается одним боком в Германию, а другим, естественно, во Францию. О первой говорится с любовью, о второй - с ненавистью. О том, до какой степени роман подпитывается Булгаковым, мы уже говорили. Однако сквозь его ткань проглядывает по крайней мере еще одно бульварное повествование. Это сериал М.Дрюона "Проклятые короли".

Честно говоря, мы подозреваем, что без Дрюона роман "Имя розы" был бы несколько иным. Причин тому несколько, первейшая - именно оттуда почерпнута изрядная часть эковской жути. Но главное, разумеется, в другом: Дрюон написал несколько тысяч страниц о том, как погибло могучее государство, доминировавшее в средневековой Европе того самого времени, когда Вильгельм и Адсон путешествовали по Италии, до такой степени, что оно смогло подчинить себе папский престол и заставить святого отца переехать из Рима в Авиньон. Конкретно - Франция короля Филиппа Красивого.