Роза с шипами - [23]

-- Кинжал был освящен? - только и смог спросить я у короля, устало прислонившись к покрытому шероховатой корой стволу осины. - Не отвечайте, я и так понял. Иначе он бы ...Да, кстати, а как вы нашли меня в такой нужный момент?

Он наклонился надо мной. Живая теплая рука тронула мое плечо, словно проверяя смогу я сам встать или нуждаюсь в дружеской поддержке.

-- Нет, не надо, не прикасайтесь ко мне, - начал слабо сопротивляться я. - Сейчас может последовать вспышка ярости и ...я неузнаваемо изменюсь. Вам опасно находиться рядом со мной.

Я бы мог просто оттолкнуть от себя руку помощи, но боялся, что даже мое легкое прикосновение может причинить человеку боль. Когда его величество снял с себя пушистую мантию из горностая и попытался накинуть мне на плечи, я даже ощутил неловкость.

-- Все в порядке. Я почти никогда не ощущаю холода. Он, - я указал в сторону, где исчез черный дым. - Он застал меня в момент слабости, иначе сам был бы уже мертв.

-- Твоя помощь неоценима. Никто до сих пор не проявлял такой отваги, - звучал где-то высоко надо мной знакомый размеренный спокойный голос, каким может обладать только мудрый человек. - Клянешься ли ты принять свое наследство, когда придет срок.

-- Я уже клялся когда-то...- мне вспомнились двери, окованные цепями, неземные шепчущие голоса и цепкие жестокие пальцы провожатого на моем запястье. - Я дал клятву ...барону Раулю, и он вверг меня в ад. Он заставил поклясться, что я вернусь туда, под землю, к его безжалостным, созданным темной наукой записям. С тех пор началось безумие. Я утратил свободу, стал рабом своих нечеловеческих пристрастий. Вы не поймете. Барон Рауль...вы его не знали. Он...его глаза так ярко горели во тьме, а кожа обтягивала лицо, как череп, он нес факел и говорил о том, что я особенный, что я его наследник, а голоса за запертыми дверями заливисто смеялись и что-то обещали, они пели, что я тот, кто должен вернуться к ним.

Мои бессвязные бормотание едва понятные мне самому никого не запугали, а напротив вызвали у короля сочувственное восклицание:

-- Бедный мальчик!

-- Я не мальчик, - я почти грубо стряхнул его ладонь со своего плеча. - Я намного старше вас. Даже, когда ваши предки возводили свой первый замок, я уже был ...не "стар", это слово вряд ли может охарактеризовать человека, который принадлежал к людям всего двадцать два года. Скорее можно сказать "вечен".

-- Вы предлагаете мне престол, - я выдавил короткий, хриплый смешок. - Мой отец тоже был королем. Он погиб, пытаясь отстоять меня у заинтересованных моими талантами чародеев. Теперь я сам обрекаю людей на гибель. Вы живы до сих пор не потому, что вы монарх, просто вы первый, кто едва зная меня смог заглянуть мне в душу. Я имею в виду не в душу дракона, а в мою настоящую почти утраченную человеческую душу.

И вместо того, чтобы оттолкнуть того, кто только что сознательно совершил грех - спас дьявола, я прислонился к его плечу.

-- Мы квиты, - произнес я, вспомнив зимний лес, холод и волков. - Вы только, что расплатились и больше ничем не обязаны демону.

Жизнь за жизнь. Король вернул мне долг. Только вряд ли здесь имел место жесткий расчет.

-- Если только, конечно, вы сделали это в силу долга, - уже без обвинения в тоне добавил я, заранее зная, что долг здесь ни при чем.

Он ничего не возражал мне, наверное, знал, что я должен выговориться, чтобы облегчить душу. О таком собеседнике можно только мечтать. Все с кем я волей и неволей общался до этого любили поговорить сами, но не умели слушать.

-- Вы хотите спросить меня о том, что побудило демона спасти короля? - я не прочел его мысли, а просто догадался. - Такой поступок трудно объяснить. Иногда даже у меня возникает внезапное побуждение сделать что-то доброе. Я не верю в судьбу, но именно она в то утро привела меня к вам, возможно, для того, чтобы вы доказали мне, что я не так низко пал, как думал.

По коже пробежала дрожь при мысли о том, что все было предначертано. До сих пор я видел мрачные подземелья, широкую спину барона Рауля впереди себя, его седую шевелюру, дымный факел в старческих узловатых пальцах. Я иду за ним, сам не зная для чего, хочу остановиться, но вдруг проводник оборачивается ко мне и вместо знакомого морщинистого чела я вижу оскал черепа, замечаю, что бархатный кафтан давно изъеден молью и червями, а на костяшках пальцев, вцепившихся мне в запястье, совсем не осталось плоти. Картинка была четкой, как воспоминание, хотя в жизни такого фрагмента не было. Я пал в тот миг, когда пообещал барону, что вернусь за обещанным мне, проклятым наследством.

-- В любом случае мои беды вас не касаются, - этими словами я будто пытался освободить и его, и себя от груза всех невзгод. Я вспомнил, как сражался сегодня, как наносил удары, жестоко, расчетливо и в полном молчании. Это больше всего пугало соперников - мое безмолвие, отсутствие боевых кличей, натужных вздохов, победоносных восклицаний. Я наносил удары с плотно сомкнутыми устами, кричали мои жертвы, а я молчал. Ни стонов, ни радости, ни молитвы за усопших. На время я стал бесчувственным во имя великой цели - победного конца войны.