Роза Люксембург: «…смело, уверенно и улыбаясь – несмотря ни на что…» - [24]

В начале полемики между Каутским и Люксембург относительно массовой стачки и демократической республики Ленин не участвовал в споре, однако позже он в принципе одобрил позицию Розы. В начале 1917 года он отметил в своей речи о русской революции 1905–1907 гг., что важнейшим методом этой революции была массовая забастовка. Ленин разделял мнение Люксембург о демократической республике. «Она [русская революция] была буржуазно-демократической, поскольку то, к чему она непосредственно стремилась и…чего смогла достигнуть, была демократическая республика». Однако демократическая республика не была для Ленина главной целью революции. Он видел большое различие между буржуазной и социалистической республикой.

В духе Люксембург Ленин рассуждал: «Как в 1905 году в России под руководством пролетариата началось народное восстание против царского правительства с целью установления демократической республики, так и в ближайшие годы в связи с этой захватнической войной в Европе поднимутся восстания под руководством пролетариата против власти финансового капитала, против крупных банков, против капиталистов, и эти потрясения могут завершиться только экспроприацией буржуазии и победой социализма»[22].

Демократическая республика была для Ленина политической конъюнктурой. Он писал, что именно в военных условиях усиливаются различия между республикой и монархией, но это отнюдь не означает, что именно в годы войны возникает благоприятная ситуация для отказа от идеи республики или для ее защиты. В данном случае Ленин полагал, что не стоило под влиянием военных условий делать далеко идущие выводы о будущем республиканской формы[23].

В отличие от Ленина и Каутского Роза Люксембург настаивала на требовании республики и демократии как центральном для СДПГ еще до начала Первой мировой войны. Установление демократической республики она считала главной задачей социал-демократических лидеров в войне и требовала «политических решений, которые могли бы прояснить задачи и интересы пролетариата в войне». Поэтому социал-демократия должна была после начала войны выступить против сокращения гражданских прав и свобод в осадном положении и за республику[24].

2. Вопрос демократии и свобод в рамках социал-демократической партии.

А. Лашица считает, что в этом пункте проявились «принципиальные различия обоих в вопросах о единстве партии и внутрипартийной демократии»[25]. А. Лашица права. С самого начала социалистического движения в России Люксембург резко критиковала «ультрацентрализм большевиков»[26].

Не стоит, однако, упускать из виду тот факт, что между Россией и такими государствами, как Германия и Австрия существовали большие различия. В России невозможно было построить федерацию социалистов различных национальностей, как это было в Австрии. Основное население здесь было славянским. Национальные меньшинства концентрировались на окраинах империи; число их социалистических организаций было крайне низким. При этом между национальными социал-демократическими организациями имелись существенные разногласия, в особенности между русской и польской.

Проведение параллелей между германским и российским социал-демократическими движениями позволяет сделать интересное наблюдение: германская партия формально действовала в качестве единой организации, в рамках которой допускались широкая свобода мнений и создание фракций. Такая терпимость была чужда русской социал-демократии, практически с самого начала отличавшейся внутренней борьбой и отсутствием, прежде всего, организационного единства. В Германии было достаточно записаться в партию и оплачивать членские взносы, чтобы считаться социал-демократом. Собственное мнение и склонности можно было оставить при себе. В России, напротив, социал-демократическое движение уделяло гораздо большее внимание идеологической чистоте, строгому следованию заданным идеологическим установкам. Не случайно именно идеологические обвинения стали решающими в ходе репрессий 19201930-х гг., когда люди причислялись к «троцкистам» и обвинялись в предательстве марксизма-ленинизма. Роза Люксембург находилась в этом отношении «между двух огней»: с одной стороны, она критиковала сектантство большевиков, с другой – с осторожностью относилась к идее объединения всех фракций РСДРП.

Дискуссия вокруг проблемы свободы внутри партии развернулась вскоре после октябрьской революции 1917 года. Роза Люксембург с пониманием относилась к роспуску конституционного собрания большевиками. Однако она сразу распознала, что эта акция начала подавлять не только буржуазные партии, но и внутрипартийную демократию. В протест против этой акции она написала свои знаменитые слова: «Свобода лишь для сторонников правительства, лишь для членов одной партии – сколь бы многочисленными они ни были – это не свобода. Свобода всегда есть свобода для инакомыслящих. Не из-за фанатизма «справедливости», а потому, что от этой сути зависит все оживляющее, исцеляющее и очищающее действие политической свободы; оно прекращается, если «свобода» становится привилегией»[27].

Внутрипартийную демократию Ленин видел по-другому. В 1923 году он писал о недопустимости «всех фракционных выступлений». При этом аргументация Ленина напоминала доводы Люксембург в защиту большевиков. Он писал, что «каждый выступающий с критикой… должен учитывать положение партии во враждебном окружении»