Роза и семь братьев - [14]
– Почему вы так рано встали?
– Чтобы вместе спеть песню, моя милая! Тетя, могу я занять эту комнату? – поинтересовался доктор Алек, указывая на комнату, которую только что обозревал.
– Конечно, дорогой мальчик. Ты можешь жить в любой комнате, которая тебе понравится, кроме комнаты сестры, разумеется.
– Благодарю вас. А могу я обыскать чердак и все кладовые, чтобы подобрать мебель по своему вкусу?
– Дорогой, ты можешь перевернуть дом вверх дном, если решишь здесь жить.
– Это щедрое предложение, тетя, спасибо! Решено: я остаюсь и бросаю здесь якорь. Может быть, я вам еще надоем за это время, – дядя Алек по-матросски отсалютовал тетушке.
– Этого никогда не случится! Не забудь надеть теплую кофточку, Роза. Не утомляй ее своими штуками, Алек… Я иду, сестра, иду! – и чепчик мгновенно скрылся за дверью.
Первый урок доения оказался забавным. Роза познакомилась с коровой, которую звали Клеверочек. После короткой паники и нескольких тщетных попыток Розе, наконец, удалось наполнить чашку. Работник при этом придерживал коровий хвост, а дядя Алек стоял так, чтобы корова не могла видеть новую доярку.
– Кажется, ты замерзла. Ну-ка, побегай по саду и сразу согреешься, – сказал доктор, когда они вышли из хлева.
– Я взрослая барышня, мне уже тринадцать с половиной лет, а барышням бегать неприлично, дядя. Так говорит мисс Пауэр, – чопорно ответила Роза.
– Беру на себя смелость защитить тебя от разных чересчур благовоспитанных леди, и, как твой доктор, я приказываю тебе бегать. Ну-ка, вперед! – дядя Алек строго посмотрел на Розу и повелительно махнул рукой. Роза, желая угодить дяде, припустилась что было мочи.
Она долго бегала между клумбами, пока совсем не запыхалась. Наконец, она направилась к крыльцу, на котором стоял дядя Алек, и плюхнулась на ступеньки. Щеки ее были совершенно пунцовыми.
– Ай, молодец! Ай, хорошо! Как я погляжу, детка, ты еще не разучилась пользоваться ногами, хотя тебе и больше тринадцати лет. Но пояс этот слишком туго затянут, распусти его, и тебе будет легче дышать.
– Нет, дядя, он не тугой, и я могу дышать совершенно свободно, – возразила Роза, едва переводя дух.
Дядя ничего не ответил, просто поставил девочку на ноги и расстегнул новый пояс, которым она очень гордилась. Как только пряжка была расстегнута, пояс отлетел на несколько шагов, и из груди Розы невольно вырвался глубокий вздох, который явно противоречил ее уверениям.
– Я и не знала, что он такой тугой, я совсем этого не чувствовала. Но мне и не приходилось так тяжело дышать, я же никогда не бегала, – проговорила Роза, потрясенная этим открытием.
– Ты не привыкла дышать полной грудью и потому можешь носить такие нелепые вещи. Какая бредовая фантазия: затягивать куском кожи со сталью нежную детскую талию, когда она должна еще развиваться, – сердито покачал головой доктор Алек.
Дядя повертел пояс в руках, недовольно его разглядывая, и переставил пряжку на несколько дырочек, к тайному неудовольствию племянницы. Роза гордилась своей стройной фигурой и каждый день радовалась, что она не такая толстая, как Лили Миллер, одна из ее прежних школьных подруг. Той приходилось очень туго затягивать свою обширную талию.
– Так он свалится, и я его потеряю, – сказала девочка, с беспокойством наблюдая за тем, как дядя колдует над поясом.
– Нет, не потеряешь, если будешь дышать полной грудью. А я этого и хочу. Хоть я и переставил пряжку, но скоро пояс опять тебе станет узок. И ты распустишь его еще на несколько дырочек. В конце концов твоя талия будет походить на стан богини здоровья Гебы, а не на модные картинки, самую отвратительную вещь, какую только можно вообразить.
– Вид ужасный! – Роза с презрением взглянула на пояс, который свободно крутился вокруг ее тонкого стана. – Я точно потеряю его и умру от досады, ведь это дорогая вещь. Хорошая сталь и настоящая русская кожа. Понюхайте, как хорошо пахнет!
– Если ты потеряешь его, я подарю тебе другой, еще лучше; мягкий шелковый шарф, который подойдет такой нежной девочке, как ты, больше, чем эта сбруя. У меня есть синий итальянский шарф и турецкий кушак. Как тебе это понравится?
Он потрепал Розу по щеке, и девочка улыбнулась ему.
– Это очень глупо с моей стороны, но я не могу удержаться, так мне хочется знать…
Тут Роза остановилась, покраснела и, опустив голову, как бы стыдясь, прибавила:
– Вы находите, что я хорошенькая?
Смех заискрился в глазах доктора Алека, но он сказал совершенно серьезно:
– Ты тщеславна, Роза?
– Мне неприятно в этом сознаваться, но, кажется, это так, – ответила она слабым голоском. Девочка опустила голову, и густые пряди волос упали ей на лицо.
– Это большой недостаток, – дядя Алек вздохнул, огорченный ее признанием.
– Я знаю и стараюсь исправиться, но все меня хвалят. Мне же это очень нравится, и я в самом деле думаю, что не отвратительна.
Последние слова и тон, каким они были произнесены, были до того забавны, что доктор Алек рассмеялся, хотя и собирался быть серьезным.
– Я согласен с тобой; но, чтобы ты была еще менее отвратительна, я хочу, чтобы ты стала такой же красивой девушкой, как Фиби.
– Фиби?!
Роза приняла такой рассерженный вид, что дядя поспешил добавить:
