Роза и Рикардо - [69]

— Я весьма польщена, сеньор, — сказала Лаура, — отнимая руку, — но вы забываете о том, что я несвободна.

— Я помню об этом, прелестная Лаура, — сказал Серхио. — Я сам неоднократно был связан узами брака. Но это не должно мешать союзу двух сердец, которые стучат в унисон.

Лаура решила, что это подходящий случай, чтобы удо-волетворить свое любопытство.

— Простите, вы, кажется, говорили, что у вас трое сыновей?

— Да, именно так. Я был женат трижды, и каждая из моих супруг, дай Бог им здоровья, одарила меня мальчиком. Моего старшего сына Пабло вы видели в Акапулько.

— Да, я помню. А сколько лет другим детям?

— Моему второму сыну Антонио тринадцать, а младшему Констанцио девять. Со всеми тремя у меня самые прекрасные отношения.

— И с бывшими женами тоже?

— По-разному. Я предпочитаю общаться со своими мальчиками в доме моей матери. Она их всех обожает, и они часто у нее гостят. Разумеется, Пабло теперь взрослый и совсем самостоятельный.

— Как необычно, — задумчиво произнесла Лаура. — А можно спросить, по какой причине вы всякий раз разводились?

— Причины разные, — ничуть не смущаясь, сказал дон Серхио. Разумеется, первый раз я женился совсем молодой, моложе, чем Пабло сейчас. В молодости так легко сделать ошибочный выбор. Моя первая супруга вполне обеспечена и замужем на человеком, который ей больше подходит по общности взглядов.

— А второй раз? — спросила Лаура уже с откровенным любопытством.

— О, с моей второй супругой я познакомился в Италии, волшебный край муз и красоты. Мы с ней были очень увлечены друг другом, кроме того, ей безумно хотелось посмотреть Мексику. А потом родился Антонио.

— Ну а третий брак?

— О, это запутанная и неожиданная история, забавное стечение обстоятельств... Я вам подробнее расскажу как-нибудь в другой раз. Но я не жалею: маленький Констанцио служит отрадой и мне, и своей матери.

— Так что же, дон Серхио, — спросила она, — вы теперь окончательно разочаровались в браке?

Серхио бросил на нее пламенный взгляд.

— О нет, прекрасная Лаура. Видно, Бог дал мне натуру вечного искателя, я никогда не могу разочароваться в женщинах. В них сосредоточена вся мудрость и сияние этого мира. Когда я вижу вас, Лаура... — Он шагнул к ней, положил ей руку на плечо и неожиданно поцеловал. Его поцелуй был мягким и чувственным, он как будто обволакивал Лауру, и ей показалось, что еще чуть-чуть, и она не сможет сдвинуться с места.

— Нет, дон Серхио, — сказала Лаура, отстраняя его и решительно берясь за сумку с фотоаппаратом. — Мне надо срочно сделать снимки, а после этого я должна идти. Я сегодня вечером должна подготовить материал в редакцию.

Серхио больше не приближался, но продолжал прямо смотреть ей в глаза.

— Я отпущу вас, Лаура, только при том условии, если вы назовете день, когда вы опять придете ко мне.

Лаура опустила глаза.

— Я вам позвоню, — шепнула она.

Когда Лус пыталась понять, с какого момента дела пошли в каком-то нежелательном направлении, она решила, что это началось задолго до странного появления Вилмара Гонсалеса в ее жизни. Пожалуй, приближение неприятностей стало ощущаться еще тогда, когда Дульсе, вообразив невесть что, вдруг устроила грандиозную истерику и отказалась выходить из дому. Конечно, у Лус своих забот хватало, но ведь недаром они были близнецами: когда у одной что-то было не в порядке, другая тоже чувствовала себя неуютно. Лус в то время даже сознание того, что Пабло в нее сильно влюбился, перестало радовать.

Как назло, Инес в те дни то и дело спрашивала при встрече или по телефону, не появился ли в городе отец Пабло Кастанеды. Поэтому, когда Пабло очередной раз позвонил, Лус решила убить двух зайцев одним ударом и спросила, может ли он выполнить свое обещание и представить своему отцу ее подругу.

— Ну разумеется, — с готовностью отозвался Пабло. — Я уже говорил с отцом: он ждет нас завтра в шесть часов.

Когда девушки собирались на встречу, Инес вся сгорала от нетерпения, предвкушая знакомство с «творческой личностью», а Лус отнеслась к этому без особого энтузиазма. Конечно, отец Пабло — занятный тип, но она по опыту знала, что в присутствии Инес никто не может ее переговорить, и, значит, самой Лус дон Серхио вряд ли сможет уделить внимание. Ее предчувствия оправдались. Инес прямо с порога стала выражать свое преклонение перед «выдающимся художником» и сыпать заумными комплиментами в его адрес. Дон Серхио сразу растаял и обратил все красноречие на новоприобретенную поклонницу. Через несколько минут Лус стало скучно, и даже подмигивания Пабло, который делал ей знаки, предлагая оставить любителей искусства одних, а самим улизнуть, ее не радовали. Правда, через полчаса, увидев, что Инес готова разглагольствовать в том же духе неопределенное время, Лус поднялась с места.

— Благодарю вас, дон Серхио, — произнесла она. — Мне было чрезвычайно интересно посмотреть ваши работы. Как жаль, что я должна уходить. У меня назначена встреча с моим преподавателем.

Пабло проворно поднялся, чтобы сопровождать ее. К досаде Лус, она обнаружила, что остальные двое, любезно с ними попрощавшись, еще до того, как за ними закрылась дверь, углубились в искусствоведческую беседу, грозившую стать бесконечной. Лус была уязвлена и свое разочарование выплеснула на бедного Пабло, которому пришлось терпеть ее колкости. Правда, расставаясь у дверей консерватории, она смягчилась и дала ему обещание встретиться с ним через неделю, когда сдаст очередной зачет.