Роза и Рикардо - [39]

Когда комиссар положил трубку, на его лице появилось выражение ярости. Лопес знал, что в такие минуты лучше всего молчать, со всем соглашаться и ни в коем случае не перечить начальнику.

— Мерзавцы! — тяжелый кулак Гарбансы описал в воздухе дугу и с грохотом ударился о поверхность стола. — Все, что умеют эти господа, — это мешать работать! Они хотят, чтобы я делал то, что они скажут. Лучше бы я не ловил преступников, а прислуживал им за столом.

Лопес спокойно ждал, когда закончатся возмущенные излияния начальника, а затем спросил:

— Это звонил сам мэр?

— Представь себе! И по какому поводу? По поводу этой дуры с мольбертом! — Гарбанса снова начинал заводиться. — Наш мэр входит в совет директоров одного крупного страхового агентства, и этот, как его, Линарес, тоже из его компании, вот он и решил попросить за дочку своего друга. Как будто без этого мы бы просто засунули заявление этого Линареса куда-нибудь поглубже и больше ни о чем не вспоминали! Вот какого они о нас мнения.

Лопес скромно промолчал, хотя ему казалось, что за минуту до звонка мэра Гарбанса собирался поступить с заявлением Линареса именно таким образом, однако лучше было не напоминать об этом начальнику.

В это время снова позвонили. На этот раз комиссар был предельно серьезен. Кажется, нашли девицу, которая отравила Диего Пикарона. Она находилась сейчас в следственном изоляторе. Гарбанса поднялся.

— Я уезжаю, а ты подумай про это дело с мольбертом может быть, тебе что-то и придет в голову. 

Лопес остался ломать голову над задачей, которую задал ему шеф.

А в это время другой шеф — Альваро Манкони распекал несчастного Чучо. Он и сам понимал, что несправедлив к своему бывшему сокамернику, но все было из рук вон плохо, и он просто срывал злобу. Мало того, что эта девчонка-художница, важнейший свидетель убийства Пикарона, улизнула в неизвестном направлении, теперь еще полиция схватила красотку Долли, танцовщицу кабаре, которая давно работала на Манкони. Она-то и заманила Пикарона в отдельный кабинет и подала ему бокал с ядом. К счастью, сама Долли Шефа никогда не видела, она была связана с ним только через посредников, которые выходили на нее сами и все время менялись. И все же этот провал очень нервировал Шефа. А теперь еще Чучо с Кике упустили эту девчонку!

— Я говорю в последний раз, — очень спокойно, а оттого особенно угрожающе сказал Манкони, — вы должны достать эту девчонку из-под земли. Прочешите всю Мексику, всю Америку, если надо, но найдите ее. Это мое последнее слово!

— Кажется, она из Мехико, Шеф, — сказал Чучо.

— Значит, ваша задача облегчается, прочешите сначала Мехико, — с мрачной иронией сказал Манкони, — но найдите ее, поняли, вы оба?

— Как не понять, — проворчал Кике. — Я же говорил, нужно было сразу же ее порешить, как только нашли. Не ждать до следующего дня. А теперь, вишь, она и улетела.

— Куда бы ни улетела, — повторил Шеф, — если вам понадобятся люди, деньги, они у вас будут.

Упоминание о деньгах несколько улучшило душевное состояние бывших сокамерников Манкони, и они, пообещав найти девчонку в самый короткий срок, удалились.

Некоторое время Чучо и Кике бродили вокруг внушительного здания гостиницы «Ореаль», но ничего интересного не увидели. Только Кике обратил внимание, что им несколько раз попался на глаза один и тот же молодой человек, который так же, как и они, ходил вокруг, поглядывая на отель.

Кике указал на него Чучо, тот мельком без всякого интереса взглянул и тут же отвернулся. На миг старому карманнику показалось, что этого парня он где-то видел, но он так и не смог вспомнить, где именно.

Меж тем они оба искали одну и ту же девушку. Ибо этот молодой человек был не кто иной, как Антонио Суарес, который, так же как и Чучо с Кике, был неприятно поражен, когда, придя утром к гостинице, обнаружил, что девушка, с которой он познакомился вчера вечером, внезапно уехала.

«И ни словом не обмолвилась, что собирается уезжать! — в отчаянии думал Антонио и тут же восхищался: — Какая же она все-таки загадочная!»

Единственное, что пришло в голову сержанту Лопесу, — дать объявление в «Диарио дель Акапулько» о пропаже мольберта. Он долго пыхтел, составляя его, и к приходу начальника составил вот что:

«Пару дней назад на набережной или на близлежащих улицах был утерян мольберт... — Лопес задумался и в скобках приписал пояснение: — (ящик для красок, которым пользуются художники). Нашедшего прошу обратиться в любой полицейский участок Акапулько».

Лопес еще раз перечитал свое произведение, остался им очень доволен и с гордостью продемонстрировал его комиссару Гарбансе, когда тот, усталый и злой, вернулся из следственного изолятора.

— Идиот! — рявкнул комиссар, что было на него очень непохоже. Гарбанса, напротив, был известен своей выдержанностью, он выходил из себя крайне редко, только в исключительных ситуациях. Поэтому сержант Лопес не столько обиделся, сколько удивился.

—Что-нибудь произошло? — участливо спросил он. — Как там наша отравительница?

— Жаль, что она отравила Пикарона, а не кое-кого другого, — проворчал Гарбанса.

Лопес не понял намека.

— Она молчит? — спросил он.