Роза и Рикардо - [37]

Дульсе удивилась. Еще месяц назад перспектива уехать в США или тем более в Европу показалась бы ее сестре привлекательной. Видимо, ее отношения с Пабло гораздо серьезнее, чем кажутся со стороны.

Лус тем временем продолжала:

— Надо придумать, что мы будем говорить. Главное — говорить одно и то же, чтобы нас не поймали на противоречиях. Итак, ты заболела...

— У меня депрессия, — поправила Дульсе. — В этом их будет очень легко убедить, потому что у меня действительно депрессия.

— Вот и прекрасно! — сказала Лус. — Но почему ты вдруг впала в это состояние? Может быть, несчастная любовь?

Услышав это предположение, Дульсе только презрительно фыркнула:

— Чепуха какая!

— Вовсе не чепуха, сама когда-нибудь в этом убедишься.

— И как мы несчастной любовью объясним исчезновение мольберта? — с иронией спросила Дульсе.

— Да, — вспомнила Лус, — мольберт! — Она задумалась. — Тогда вот что! На тебя действительно напали — вчера вечером. И отняли у тебя мольберт.

— Зачем им мольберт, подумай сама! — возразила Дульсе. — Это для вора совершенно бесполезная вещь!

— Дело было поздно, уже в сумерках, — стала рассказывать Лус, как будто придумывала детективный сюжет. — Ты возвращалась из города, где делала наброски старинных особняков. Мольберт, вот это самое главное, ты несла не на плече, а в руке. И они в темноте решили, что ты несешь то ли ящик, то ли чемодан. Их было двое. Они набросились на тебя. Выхватили мольберт и убежали. А ты так испугалась, что решила на следующее же утро вернуться в Мехико.

— Все хорошо, только я в твоем рассказе уж какая-то совсем дурочка, — заметила Дульсе. — Пусть они еще пригрозят мне, что изуродуют, если я сообщу в полицию. И я сказала, что до самого отъезда не буду выходить на улицу, тем более что мольберта у меня все равно больше нет.

— А я, — добавила Лус, — решила, что в таком случае нам обеим лучше вернуться. Я не смогу гулять по Акапулько, когда ты сидишь взаперти.

— И, как всегда, проявишь свое благородство, — добавила Дульсе.

— Да, — расхохоталась Лус. — А теперь я пойду к себе. Вставать-то по твоей милости пришлось в четыре утра! Бедный Пабло! Он-то вообще не ложился, чтобы проводить нас! — И, зевнув на прощание, Лус удалилась к себе.

Вечером того же дня, когда уставшие девочки уже заснули в своих удобных широких кроватях, взрослые члены семьи Линарес собрались в гостиной. Им было не до сна. История, которую сестры рассказали за завтраком и затем повторили за обедом, когда домой вернулась Роза, показалась всем не очень правдоподобной. Всем казалось, что девочки что-то скрывают.

— Скорее всего они просто не договаривают, возможно, не хотят нас беспокоить, — покачала головой Роза. — Я прекрасно знаю Лус и уверена, что с ней все в порядке. Мне кажется, она немного досадует на сестру за что-то, возможно, за то, что пришлось уехать раньше времени.

— Да, Лусита там времени не теряла, — добавила Томаса. — Сегодня ей уже звонили из Акапулько. Приятный мужской голос.

— Скорей бы вернулась Лаура, — вздохнула Роза. — Она мне звонила, говорила, что виделась с девочками, может быть, она что-то знает.

— А вы видели, какая Дульсита стала с этой стрижкой! — заметила Кандида. — Ей бы еще изменить свои манеры да начать одеваться, как подобает сеньорите из приличного общества. Она все-таки Линарес... И нужно помнить...

— Подожди, Кандида, — с раздражением перебил сестру Рикардо. — Мы сейчас обсуждаем не это. С нашими девочками в Акапулько что-то случилось, и они вернулись раньше времени. Надо понять, что именно произошло.

— Я бы сказала, что-то случилось с Дульсе, — заметила Роза, — и она решила вернуться. А Лус не хотела и не могла остаться там одна.

— Она потеряла мольберт, — задумчиво сказала Томаса. — По-видимому, на нее действительно напали. Возможно, это было не просто ограбление, а что-то посерьезнее.

Роза вскрикнула. Страшная догадка пронзила ее мозг: «Изнасилование!» На миг ее глаза встретились с глазами Рикардо — она увидела, что муж подумал то же самое.

Известно, что в таких случаях многие женщины и особенно девушки не заявляют в полицию, что их изнасиловали, из ложно понимаемого стыда. Им невыносима сама мысль о том, что придется снова пересказывать случившееся, тем более полицейским-мужчинам. В результате лишь небольшая часть этих преступлений оказывается известна полиции, и насильники преспокойно живут на свободе, отыскивая новых жертв.

«Неужели это случилось и с Дульсе!» Розе казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Мысль о том, какому унижению, возможно, подверглась ее девочка, была непереносима.

— Нужно что-то делать, — решительно сказал Рикардо. — Я свяжусь с полицией Акапулько. Есть слабая надежда, что на преступников может вывести мольберт, но скорее всего они его бросили.

— Ты думаешь поймать этих воров? — спросила Кандида, которая так и не догадалась, о чем думают все остальные.

— Да, — ответил Рикардо, — я собираюсь поймать преступников. По крайней мере, я приложу все усилия, чтобы это сделать.

— Хорошо бы расспросить у Дульсе, где это произошло, — сказала Роза. — Но я не знаю, захочет ли она говорить. Видно, что она перенесла такое ужасное потрясение.